О любви, наркотиках и терроризме. Ник Вассилевский

звонким звуком собственной речи в кабинет начальника отделения хранения, приятная как лёгкий морской бриз после тропической духоты, впорхнула очаровательная блондинка. На вид ей было не больше двадцати пяти, и по свежему, сияющему в свете майского солнца лицу было понятно, что она работает тут недавно.

      Лучистые светло-серые глаза источали нехарактерную для этого места жизнь. Прямые светлые волосы спадали ниже плеч. Никаких сложных конструкций, пучков или хвостов на голове – она всегда давала «подышать» своим волосам, когда выходила из «грязной» зоны, где всё это великолепие было спрятано под белым несуразным чепчиком. Стройная, миниатюрная, воздушная, в лёгком голубом платье чуть выше колен, которое подчёркивало тонкую талию. Голубые туфли на шпильках придавали дополнительной стройности и акцентировали внимание на подтянутых икрах и тонкой лодыжке. На правом плече висела крохотная сумочка, а в левой руке девушка держала весьма объёмный «Журнал учёта отгрузочных ведомостей».

      Ворвавшись в кабинет, она на секунду застыла на пороге, как будто прислушиваясь к окружающим звукам, затем решительно потянула металлическую дверь на себя и закрыла её изнутри на замок. Подошла к столу и повернула сидящего в кресле Николая лицом к себе.

      Привет! поправив юбку, девушка уселась к нему на колени, – я к тебе! Владимир Николаевич не отпустит ремонтников ещё минимум полчаса, Карпов опять накосячил с подрядчиками. Тебя, как представителя службы эксплуатации, он не вызовет, а все остальные разбираются с новыми заливателями пола.

      Она приобняла его, наклонилась к его голове и шепотом, слегка касаясь уха Николая губами, произнесла:

      У тебя есть полчаса свободного времени, поэтому я здесь, и я тебя хочу.

      После этих слов она решительно встала, подошла к кладовке, где висело пальто, взяла с полки небольшую потрепанную серую подушку в виде плюшевой собаки и бросила к ногам сидящего в кресле Николая. Медленно опустилась на подушку коленками, скользнула руками по штанине Николая от середины бедра к ремню и начала расстёгивать ширинку брюк.

      Николай мягко накрыл ладонью руки Светы, пресекая её манипуляции с ширинкой, и полушёпотом сказал:

      Стоп, стоп, стоп, милая. Тебя могли видеть заходящую в мой кабинет. Ещё не хватало коллегам узреть твою голову между моих ног.

      Нет. Никто меня не видел. Я же солнышко. Все меня любят и непременно, повторяю, Коль, непременно со мной здороваются, когда слышат. Я сказала про ведомости громко на весь коридор. Если кто-то в крыле и был, он бы крикнул: «Привет, Светик».

      – Наверное, логично, но, если упрутся в закрытую дверь, будут ломиться.

      – Милый, обед же. Кто будет к тебе ломиться в обед, она подняла голову, высвободила свою руку и, нежно запустив пальцы в бороду, потянула к себе. Совсем перестал за бородой следить, она жёсткая, как копна сена.

      Света смотрела на Николая огромными серыми глазами. Завороженный её красотой Николай не заметил, как руки девушки уже расстегнули ремень. Он привстал с кресла, позволив