Мафия ФИФА. Футбол вне закона. Томас Кистнер

и отправляются прямиком к конкуренту – сотрудникам «Пумы». Дасслер в негодовании, даже ярости. Затем во время отборочных соревнований на озере Тахо «раздевалки усыпаны коричневыми конвертами» {5}.

      Впрочем, тот, кто не следует примеру других, не застрахован от интриг. Так случилось с Ли Эвансом. На Олимпиаде американец побил мировой рекорд на 400-метровой дистанции в кроссовках «Пумы», которые вместо допустимых шести шипов были снабжены множеством резиновых ворсинок. Не какой-нибудь спортсмен или функционер, а лично предприниматель Дасслер выступил в Международной ассоциации легкой атлетики с абсурдным заявлением: ворсинки следует считать шипами. Учитывая, что их было куда больше шести, рекорд был аннулирован.

      «Крестный отец» Дасслер способен проделывать и более масштабные финты. Еще за год до Игр он разрешает представителям мексиканской фирмы производить свою обувь, что дает ему право на беспошлинный ввоз продукции, а каждая пара кроссовок «Пумы» облагается налогом в десять долларов. Когда же сотрудники «Пумы» пытаются выдать свой товар за поставки «Адидаса», они оказываются в том же положении, что и в Мельбурне в 1956 году: их груз застревает на таможне. Тогда служащие посреди ночи являются к Армину Дасслеру в отель, обвиняют в подделке документов и советуют немедленно убираться. Несколько сотен пар сотрудники «Пумы» все же вызволяют. Отчасти деньгами, отчасти через своих атлетов, которые приходят на таможню с пустыми коробками и заявляют, что им нужно заменить обувь. Предприятие весьма рискованное, а всем хочется думать, что у олимпийцев незадолго до начала Игр есть дела поважнее.

      В статье «Взятка в сотни тысяч» американского издания Sports Illustrated упоминается, как во время Игр-1968 спортсмены выстраивались в очереди перед гостиничными номерами Хорста и Армина Дасслеров. Можно заработать десять тысяч, сменив «Адидас» на «Пуму» и наоборот. Кульминация этих торгов долгое время остается незамеченной, так как происходит все в самую скандальную минуту этой Олимпиады. Американцы Томми Смит и Джон Карлос после забега на двести метров поднимаются на пьедестал в черных носках и взмывают руки в черных перчатках. Этот поступок символизирует политический протест. Черная Америка сжимает кулак, Лос-Анджелес в огне, в США глубокий раскол. Остается отметить лишь кое-какую мелочь: поднимаясь на пьедестал, Томми Смит и Джон Карлос держат за спиной свои шиповки от «Пумы» и ставят их на ступени. К концу Олимпийских игр в Мехико функционер Легкоатлетической ассоциации от Голландии Адриан Паулен заявляет, что пора прекратить эти торги в спорте и «сослать братьев Дасслеров в Сибирь» {6}.

      Однако Хорст Дасслер не желает ограничиваться лишь беготней за каждым спринтером. Вместо того чтобы с таким трудом покупать спортсменов, он замахивается на целые федерации, команды и национальные сборные. Из пропахших потом раздевалок Дасслер перебрасывает свои сети в люксовые номера отелей. Он подбирается к спортивным чиновникам. Тот, кто управляет ими, правит в мире спорта. Поэтому