Забытая комната. Линкольн Чайлд

что я с ним работала, ни разу голос не повысил. Но в последнее время стал покрикивать – на секретарей, на обслуживающий персонал, однажды даже на меня. А еще иногда вел себя странно.

      – В каком смысле странно?

      – Махал руками перед лицом, как будто отталкивал что-то. Мычал, как делают дети, когда кто-то им не нравится или слишком долго говорит. А еще… еще постоянно бормотал.

      – Я слышал, он вроде бы разговаривал с собой. Вы слышали, что он говорил?

      – До последнего времени, может быть, пару дней, – что-то неразборчивое. Думаю, сам он этого не сознавал. А то, что я иногда слышала… ну, это по большей части вздор.

      – И все-таки.

      Миколос задумалась.

      – Что-то вроде: «Прекратите. Перестаньте. Мне это не надо. Уходите. Нет, вы меня не заставите».

      – А что потом?

      Миколос облизала губы.

      – В последние пару дней все вдруг резко ухудшилось. Закрывал дверь в офисе, кричал, швырял вещи. Со мною не разговаривал. Однажды, проходя мимо, вдруг заткнул уши. А потом, в прошлый четверг… Он был такой возбужденный, такой беспокойный. Я подошла, положила руку ему на плечо, спросила, могу ли чем-то помочь. Он вдруг обернулся… – Она вздохнула. – Господи… Лицо багровое, перекошенное злостью, глаза безумные… Но, знаете, я увидела в них не только ярость, но и отчаяние и, может быть, беспомощность. Он отбросил мою руку, схватил за плечи, толкнул на стол и начал душить. Я швырнула ему в лицо клавиатуру…

      Миколос поднялась.

      – Только тогда он меня отпустил. Я выскочила из-за стола, нашла телефон, позвонила консьержу, потом доктору Олафсону. Через минуту сюда ворвались трое лаборантов; Уилларда скрутили и увели. Он отбивался, кричал в голос… Вот тогда я и видела его в последний раз.

      Она отвернулась и, переведя дух, снова села за стол.

      – Спасибо, – сказал Логан.

      Миколос кивнула. Некоторое время оба молчали.

      – Пожалуйста, мне нужно это знать, – первой заговорила она. – Говорят, он покончил с собой. Но я не верю.

      Логан не ответил.

      – Пожалуйста, скажите мне. Как он умер?

      Ученый колебался. Информацию старались не разглашать, но эта женщина помогла ему, хотя ей и было нелегко.

      – Об этом предпочитают не распространяться.

      – Я никому не скажу.

      Логан пристально посмотрел на нее.

      – В библиотеке для гостей тяжелые оконные рамы. Он обезглавил себя, воспользовавшись одной из них.

      – Он… – Миколос в ужасе прижала ладонь ко рту. – Какой ужас. – Она покачала головой. – Нет. Это не Уиллард. Уиллард не мог.

      – Что вы имеете в виду?

      – С ним явно было что-то не так. Может, заболел – не знаю… Но он никогда, никогда бы не покончил с собой. Ему было ради чего жить. Безрассудность, опрометчивость – это совершенно не в его характере. А еще для него было важно достоинство… Нет, он никогда бы не покончил с собой, тем более вот так.

      Примерно то же и с такой же убежденностью говорил и Олафсон.

      – Именно потому я и вернулся, – сказал Логан. – Попытаться понять,