Маленькие истории. Рассказы и миниатюры. Юрий Петрович Евдокимов

знал, так как в математических журналах его не печатали, но то, что он был лучшим, в этом не было никаких сомнений, а ещё он был очень добрым, поэтому его так и называли – добрый математик.

      Решение задач и уравнений было для него главным и единственным делом, которому он был безгранично предан, и, сколько себя помнил, он не отвлекался ни на что другое. Получалось это у него настолько хорошо и так сильно увлекало его, что он совершенно забывал о времени и если бы его спросили, какое теперь число в календаре или день недели, то он бы только пожал плечами и ничего бы не смог ответить.

      С первыми лучами солнца добрый математик садился за свой письменный стол напротив окна, открывал тетрадь и с головой уходил в цифры. Удивительным было то, что он всегда находил правильное решение, даже если задача содержала в себе бесчисленное количество уровней и была в высшей степени сложной. Каждый раз в итоге рождались формулы, которые были необыкновенно красивыми, если не сказать изящными, как будто это были не математические выводы, а ноктюрны или симфонии.

      Когда за окном темнело и добрый математик ложился спать, то во сне он продолжал решать задачи. Иногда он просыпался ночью, брал карандаш и что-то записывал на обрывке старой газеты.

      Дом его скорее напоминал лодочный сарай или заброшенный склад, где от пола до потолка плотными стопками были уложены тетради, папки, блокноты, записные книжки и даже агитационные плакаты, наклеенные на стенах вместо обоев, были исписаны ровным убористым почерком – логарифмы, интегралы, функции.

      Жил добрый математик очень скромно, друзей у него не было, в переписке он ни с кем не состоял, а главной его отличительной чертой было то, что он всей душой любил и понимал цифры. Цифры отвечали ему взаимностью и разговаривали с ним тоненькими, едва слышными голосами, а когда добрый математик расставлял их в нужном порядке, собирая в формулы, то цифры начинали петь в унисон и их было отчётливо слышно. Если чей-то голосок фальшивил, то это означало, что задача решается неправильно, и он вносил изменения, расставляя их в другом порядке, цифры слушались и беспрекословно подчинялись ему, и так до тех пор, пока не звучал стройный и гармоничный аккорд.

      А когда в комнату врывался многоголосый хор, от которого пробегали мурашки по коже, то добрый математик закрывал тетрадь и выходил на крыльцо, чтобы перевести дух и глотнуть свежего воздуха. Затем он приступал к решению новой задачи.

      Однажды вечером, когда первый снег лёг на крыльцо и укрыл мёрзлые земляные кочки под окном, произошло событие, которое никак не вписывалось в его формулы. Как обычно, добрый математик сидел, склонившись над тетрадью, теорема была доказана, все цифры пели в унисон, но голос одной из них был похож скорее на плач, чем на пение. Это была цифра два, он узнал её, она появилась совсем недавно в результате деления.

      – Что с тобой, двоечка? – спросил её добрый математик. – Почему ты плачешь?

      – Я всегда слушалась тебя, мой повелитель, – отвечала двоечка, – я выполняла