Душа наизнанку. Александр Ольский

Все ближайшие родственники отца родились и выросли в Штатах. Происхождение прадедов же мне было неизвестно.

      Теперь представьте себе мою реакцию, когда отец за чашкой кофе как ни в чем не бывало сказал:

      – Да, какой только крови не намешано и кого только нет у нас в родословной! К примеру, мой прадед был русским. Родился в Санкт-Петербурге.

      – Ты шутишь?! – вскричал я, не сдержавшись от неожиданности.

      – Нет, Майк, не шучу. А почему ты так удивлен? Разве это так необычно – иметь в роду предков разных национальностей? В конце концов, мы живем в Америке, а не в Исландии, – рассудительно ответил отец.

      – Конечно, я понимаю, что мои предки могли приехать в Америку откуда угодно, но вот русскую кровь никогда не предполагал, – попытался я объяснить свою горячность.

      – Русских здесь полно, Майк. Не такая уж это и редкость.

      – Слушай, отец, а ты, случайно, по-русски не читаешь? – спросил я на всякий случай, хотя заранее знал ответ.

      – Нет, конечно.

      – А что тебе известно об этом прадеде из Петербурга? Чем он занимался и как попал в Америку?

      – Не знаю, – пожал плечами отец.

      Тут в разговор вмешалась мама. Заглянув мне в глаза, словно читая мои мысли и чувства, она осторожно спросила:

      – Майк, дорогой, с чего у тебя вдруг проснулся такой интерес к нашей родословной? Может быть, ты книгу решил написать? Или, возможно, дела сердечные?

      Ох уж эти женская интуиция и материнский инстинкт! Женщины вечно все чувствуют или предчувствуют, поэтому совершенно бесполезно скрывать от них что-либо. Естественно, в моих планах не значился откровенный рассказ на семейном обеде о дневнике Полины и моем желании встретиться с ней, но врать родным было не в моих правилах, тем более что мама и так уже о чем-то догадывалась.

      – Признаться, это не пустое любопытство. Дело в том, что у меня в руках оказался дневник русской женщины, и я стараюсь найти ее. Только не спрашивайте, зачем мне это нужно. У меня и так сейчас гораздо больше вопросов, чем ответов.

      На несколько секунд в комнате воцарилась тишина, и никто не решался нарушить эту неловкую паузу, пока Джеффри, наконец, не нашел выход из положения:

      – Я думаю, что самое время сыграть в покер. Что скажете?

      В Америку покер завезли французские колонисты, и здесь это до сих пор самая распространенная из карточных игр. Сыграть партию после кофе давно стало рождественской традицией нашей семьи. Вероятно, так сложилось, потому что все хотели в более непринужденной обстановке продолжить общение после длительного рождественского обеда. Наши ставки были смехотворны, и никто не воспринимал исход игры всерьез.

      После покера Люк снова начал задавать каверзные вопросы, и на этот раз под прицел его внимания попал я.

      – Дядя Майк, тебе очень одиноко, да? – спросил малыш, устраиваясь рядом со мной в кресле.

      – Нет, Люк, я в порядке. Почему ты решил, что мне одиноко?

      – Ну, почему-почему… – в поисках ответа он обвел глазами гостиную. – Потому что ты всегда