Деньги и процент: экономика и этика. Альманах

виктимных конструкций и их поливариантность в западном обществе также могут быть расценены в качестве посредничества, благодаря которому современное общество формирует себя (причем с претензией на наднациональный формат). И если принять во внимание тезис, что банки в новейшей истории заместили правительство в выпуске денег [Mellor 2010, p. 27] – то следует задать вопрос: может ли сетевое децентрализованное общество заместить, в свою очередь, банки? Павший ангел Либра свидетельствует о том, что похожая попытка как минимум была. Вполне вероятно также, что может быть обнаружена связь между стабильностью доллара и американской культурой виктимности и их обоюдной тягой к глобальности.

      «Глобальная институция возможна на глобальной валюте» [Kregel 2019, p. 4], а валюта, в свою очередь, должна опираться на всеобщее доверие. Тесная связь виктимных конструкций с архитектурой социального может быть понята как запрос на единство и конвертируемость смыслов. Образно говоря, точно так же, как некогда божественный императив Fiat lux! открыл свету мироздание, сегодня в универсуме социальных отношений запрос на установление порядка звучит как Fiat victim! (да будет жертва!). То есть конструкт жертвы сегодня действует как будто свет, являющийся условием понимания порядка в мире вообще (оставим в скобках напрашивающийся намек на небожественное сакральное и горизонты политической теологии). С поправкой на гибридные пространства медиакоммуникации можно сказать, что жертва создает распределенное поле доверия своих к своим.

      Продолжая изучать возможные параллели между деньгами и жертвой, можно заметить, что у конструкта жертвы есть немало признаков, присущих деньгам: например, высокая ликвидность и конвертирование; восходящая еще к архаике функция оплаты долга и обмена на благо. Где-то рядом следует расположить процедуру этического банкротства, запускаемую статусом жертвы; а также возможность монетизации статуса жертвы (например, хайпа вокруг виктимных конструктов). Это, разумеется, не полный и не систематизированный перечень, который я привожу здесь только для того, чтобы определить направление мысли. Ряд сходств можно обнаружить и через более метафорические определения свойств современного конструкта жертвы, например такие как игра на «бирже аффектов» в пространстве социального, «эмиссия» жертв обществом определенного типа или даже «майнинг» жертвы в сети.

      Сноски

      1

      Парадигматическим примером может послужить герой книги Ильфа и Петрова «Золотой теленок» (1931) Александр