Двойная ловушка. Яир Лапид

делами занимайся.

      – Если он тебе надоест, познакомь меня с ним.

      – Если сожрешь весь сыр, я тебя прибью.

      Я вернулся в гостиную. Они рассматривали одежду, купленную Рели, и обменивались впечатлениями. Я почувствовал себя лишним и уехал домой.

      У двери меня поджидали мои пожилые соседи.

      – Извини, Джош, – сказал один.

      – За что?

      Они отступили в сторону. Дверь моей квартиры была нараспашку, а то, что предстало моему взору, очень напоминало кадры документальной хроники из Бейрута времен гражданской войны. Они зашли следом за мной и встали у стены, немного сконфуженные. Вдруг я понял, что они впервые переступили порог моей квартиры. Я спросил, что произошло. Немного поколебавшись, тот, что повыше, ответил, что они сидели у себя и услышали снизу шум.

      – Как будто какой-то безумец метался по квартире, – сказал он. – Мы хотели позвонить в полицию, но вспомнили, что ты частный детектив и у тебя могут быть секреты, о которых полицейским знать необязательно.

      Я чуть его не расцеловал. Прямо у меня под ногами валялся отчет о слежке за Шаем Талем. Гольдштейн наверняка был бы счастлив на него взглянуть.

      В итоге двое этих милых старичков вооружились палками и принялись бегать туда-сюда по лестнице с громкими криками, чтобы грабители подумали, что на них надвигается целая толпа. По-видимому, это сработало, потому что старички заметили, как из окна кухни вылезают две фигуры. Кто это такие, они сказать не смогли. Видели только, как те сели в серебристый «Мерседес» с большой вмятиной на крыле и скрылись. Я растерялся. Старички были предметом моих постоянных шуточек, а тут на меня накатила волна благодарности.

      – Спасибо, – наконец выдавил я.

      – Не за что, – сказал тот, что повыше.

      – Ты единственный во всем квартале, кто с нами разговаривает, – добавил тот, что пониже.

      Немного смущенные, они тихонько вышли. Я осмотрел квартиру и попытался сообразить, чего недостает. Все было разбито, поломано, искорежено. Мои посетители ничего не искали. Они пришли крушить, запугивать, злить. Я не понимал зачем, но своего они добились. Гнев зародился где-то внизу живота и поднялся до самого горла. Я вышел на улицу, сел в машину и поехал на перекресток улиц Дизенгоф и Жаботински, в следственный отдел полиции. По привычке оставил машину на стоянке для сотрудников. Некоторые из моих чувств, по-видимому, отражались на моем лице, потому что никто даже не попытался остановить меня на пути к кабинету Кравица. Я распахнул дверь. Кравиц сидел, развалившись в глубоком кожаном кресле, не имеющем никакого отношения к стандартной офисной обстановке, и изучал какое-то дело в голубой папке.

      – Голубой – красивый цвет, – сказал я. – Именно такой мне и нужен.

      Кравиц выпрямился. Как и большинство офицеров полиции, он в определенный момент махнул рукой на бедлам, царящий в окружном архиве (попытки его компьютеризировать только добавили неразберихи), и создал собственную систему хранения информации. Копии дел, которые он считал особо важными, он складывал в папки разного цвета и убирал в сейфовый шкаф у себя за