Твои вены – мое жертвоприношение. Нока Соул

заколоты на затылке, а идеально выглаженная рубашка с воротником и галстуком не оставляли ни у кого сомнений, что перед девушкой появилось то дитя ночи, что принадлежит богатому клану Снеллиусов – вампиров, известных в городе своим вспыльчивым нравом и любовью к «игрищам».

      Лестина и сама пару раз не по своей воле наблюдала за данным действом, когда полуживые эльфы по разные стороны арены боролись друг с другом за право жить, которое, впрочем, если уж быть предельно честным, отбирали даже у победителя. Люди, вампиры и другие существа, являющиеся горожанами и гостями сего представления, точно так же, как и в привычных скачках, могли делать ставки на тот подопытный номер, у которого, по их мнению, шансы выиграть были выше. Тем, кто сделает верный выбор, – то есть, проще говоря, если эльф сделавшего ставку участника выживал, – организаторы выплачивали золотые. Зрители громко кричали, бесновались и остро реагировали, наблюдая за тем, как их капитал либо приумножается прямо на глазах, либо необратимо пустеет, переходя в руки или лапы другому игроку и формируя некий «порочный круг» этой жестокой игры, в которой, увы, не было, нет, и не будет победителей.

      Сидя в прошлый раз рядом с Вольмондом, вампирша чувствовала его нетерпение и желание разорвать в клочья всех, кто находился за той решеткой. Аристократ сделал ставку на малышку-эльфийку и не прогадал: ее мать благородно пожертвовала собой, давая дочери возможность проткнуть ее кинжалом, всей душой надеясь на то, что ее смерть не будет напрасной и ее дитя отпустят домой, в спасительный лес, где смогут помочь и защитят, раз сама она не справилась с этой ношей. Эльфы всегда были слишком наивны, что тогда, что сейчас. Охотница не могла терпеть этого щенячьего выражения их глаз, что смотрели на нее с каким-то сочувствием, когда она хладнокровно вонзала очередную стрелу в горло или в сердце, а потом добивала, если была необходимость. Они будто бы жалели ее, смотрели насквозь и видели ее нутро, ее суть, ее крест, который она обязалась нести до последнего вздоха, до того момента, пока не найдется тот, кто положит конец ее беспорядочной жизни, кто освободит ее от всех грехов и смоет кровь с рук. Но нет, это было просто невозможно: ее руки были по локти обагрены… Осеребрены той жидкостью, что была у эльфов вместо крови. И она каждый раз пила эту неземную кровь, что давала ей короткое успокоение, с такой жадностью, будто бы каждый раз был последним, а жажда… желание было непреодолимым…

      Вампир по-прежнему стоял напротив, казалось, даже не заметив ее задумчивости, а может, лишь сделав вид. По его взгляду было сложно определить, о чем именно он думал. Лестина опустила взгляд чуть ниже и наткнулась на острые, будто наконечники ее стрел, клыки, которые сияли необычной белизной, подернутой едва заметным серебряным блеском в лунном свете. Этот факт мог означать только одно: вампир только что вернулся с «кормежки».

      Окинув девушку внимательным взором кровавых глаз, которые, несмотря на ее принадлежность к тому же виду существ, смотрели точно