Крепость 19F. Артем Ерискин

в сторону кратера, затем остановил его и отключил фары. Передним простиралось блюдо кратера. Противоположная сторона его ярко освещалась солнцем. Края вала были не ровные, но при этом они не создавали отдельных возвышенностей, как гора Гречко, возвышавшаяся за спиной. Тень отвала находящегося за спиной Тони закрывала около двух третей кратера. Тень была абсолютно черной. Тони посетила шальная мысль и он, последовав ей отключил подсветку приборов. В салоне оставался свет, излучаемый периметральным освещением шлема его скафандра. Он отключил последовательно радиосвязь, свет скафандра и индикацию на рукаве, погрузившись в кромешную тьму и тишину.

      Эффект был настолько непривычным, что было не по себе. Внутри салона он не видел ничего. В том числе и себя, ни рук, ни ног, ни приборной доски, и вообще никаких деталей салона.  Все, что было видно это только границу света и тени на дне кратера через лобовое стекло. Границы перехода лобового стекла в кузов также не было видно. Такое ощущение, что не было пола, не было потолка не было самой машины, в которой он сидел ни времени, ни самой Луны под ним. Была только тьма вокруг, в которой он парил. К реальности возвращала только полоса света, освещающая очертания противоположной стороны кратера, отделенная от этой тьмы четкой границей, а над полоской сияли звезды.  Мозг. приученный к земным пейзажам, отказывался принимать происходящее как что-то материальное. «Вот это да» – думал Тони. «Ради этого, конечно, стоило лететь в эту сомнительную командировку, и ехать за этим передатчиком сюда. Никакой игры света и тени как на Земле, никаких полутонов.  Все четко и понятно».

      Тони вдруг понял, ему не хватает звукового сопровождения. Можно попробовать найти хороший трек на волнах радиоэфира. Но звуковой эффект совсем не понравился, на всех диапазонах были слышны только шипение и треск.

      «Сколько я уже здесь? Время как будто не существует».

      Тони вышел на волну миссии. Монтажников, которые постоянно переговаривались между собой в процессе укрытия модулей, не было слышно. На всех каналах миссии он слышал мерное шипение.

      «Видимо, все-таки выход из строя ретранслятора дает о себе знать. А может, магнетизмом? Гора содержит металлические руды, дает помехи? Да нет, гора – это остатки ударного кратера, а невулканическое образование. А разве может одно мешать другому?» – осознав отсутствие возможности мгновенного восполнения недостатков знания лунной геологии, Тони включил фары и начал разворот. Отсутствие связи начинало напрягать.

      – Командир, это Дэвис. Что у вас случилось? – в ответ раздавалось то же шипение.

      Транспорт огибал склон. Шипение усилилось, к радиопомехам добавилось стрекотание на высоких частотах, которое как казалось Тони, сейчас разорвет его перепонки. Пришлось убавить звук.

      При выезде из тени сработал датчик повышенного радиационного фона.  На панели Ровера высветился уровень показания 87 милизиверт в час. Ровер удалялся от Гречко, по мере удаления росли и показатели на счетчике.