Мои французские каникулы. Саша Паулан

родители уехали по своим делам, оставив мне сообщение:

      Дорогая, доброе утро!

      Обязательно сходите с Патрисом в университет, узнайте, как ему действовать и чем ты можешь помочь. Мы с папой поговорили и решили его оставить у нас, а то будет как-то некрасиво, если мы начнем требовать его переселить из-за бюрократической ошибки. Давай попробуем показать ему наше дружелюбие и влюбить его в Москву.

      Будем вечером. Обед в холодильнике.

      Целуем!

      Вот так новость! Они, значит, решили! А меня спросить забыли. Какие же они у меня непостоянные. Вчера папа хотел во что бы то ни стало избавиться от Патриса, а сегодня я уже должна влюбить его в Москву. А больше они ничего не хотят? Может, мне самой организовать его киновечер, чтобы он получил отличную оценку за свою практику?

      Злая на весь мир, я пошла делать завтрак. Но на кухне уже хозяйничал Патрис. Я почему-то дико застеснялась своего вида и побежала в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок. Когда я умылась, поправила прическу и переоделась, уже немного смелее вернулась на кухню.

      – Доброе утро, Патрис!

      Он стоял у плиты босиком, в серых шортах и белой футболке, испачканный мукой, напевая себе под нос какую-то песенку. По кухне расплывался аромат свежей выпечки и кофе.

      – Bonjour! – Патрис улыбнулся и в этот раз даже не испугался. – Садись к столу, сейчас будем употреблять завтрак.

      – Можно сказать просто завтракать, – поправила я. – А что ты такое готовишь?

      – Я пеку оладьи. И Вероник Львовн дала мне баночку конфитюра из черной смородины.

      – Звучит аппетитно, – сказала я, и мы замолчали. А что еще сказать? Я не могла понять, злюсь я на него за вчерашнее или нет. Говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Не знаю, так это или нет, но путь к моему прощению точно можно заслужить вкусной едой. А что у Патриса получается что-то вкусное, было точно – от сладкого запаха оладий в моем животе предательски заурчало.

      – Извини, что я тут хозяйничаю, – сказал Патрис, разливая кофе по кружкам. – И извини, что я вчера повел себя как дуралей.

      – Дуралей? – я засмеялась.

      – Да. Это неправильно?

      – Правильно, просто я давно не слышала этого слова. Оно какое-то старое.

      – Напомню, меня изначально языку учили бабушка с дедушкой, поэтому у меня тоже речь немного «старая», – Патрис улыбнулся и наконец-то поставил передо мной тарелку с горячими оладьями. – Можешь называть меня дедом. Верно сказал?

      – Ладно, прощаю тебя, grand-père!

❤ ❤ ❤

      И что самое интересное, у меня правда не осталось на него никакого зла. Да, он придурок. Но очаровательный. Он так мило ест, поставив одну ногу на стул и накручивая свою кудряшку на палец руки. А еще он смешно морщит нос, чтобы приподнять спустившиеся очки. В этом есть что-то детское и наивное. Даже не хочется ему мстить. Но… что-нибудь придумаю.

      А какие у него получились оладьи! Просто божественные. По секрету, даже у мамы и Ба такие вкусные не получаются. Мне захотелось стереть себе