Любовь глупца. Дзюнъитиро Танидзаки

никогда не отказывалась. «Да, хорошо…» – просто отвечала она и охотно ходила со мной повсюду.

      Что она думала обо мне, почему ходила со мной – этого я не знал, она была еще совсем ребенком, ее глаза доверчиво глядели на мужчин. Мне казалось, что я был для нее просто «дяденькой», который водил ее в любимое кино и угощал вкусными кушаньями. Я, в свою очередь, в то время не хотел стать для нее кем-нибудь больше, чем добрым, любящим «дядей». Когда я вспоминаю те дни, нежные, как сон, мне чудится, что мы жили тогда как в сказке. О, если бы можно было повторить это сладостное время!..

      – Тебе хорошо видно, Наоми? – часто спрашивал я, когда зал бывал переполнен и нам приходилось стоять.

      – Ничего не видно, – отвечала Наоми, изо всех сил пытаясь приподняться на цыпочках и смотреть поверх голов.

      – Ты ничего не увидишь. Сядь на перила и держись за мое плечо. – Я поднимал ее и сажал на высокий барьер. Она садилась, ноги висели в воздухе, и, уцепившись одной рукой за мое плечо, впивалась глазами в экран. «Интересно?» – спрашивал я, и она отвечала: «Интересно!» Но никогда не восхищалась так, чтобы всплеснуть руками или прыгать от радости. Она молча смотрела на экран, и только по лицу ее, по широко открытым глазам можно было понять, что она любит кино.

      Когда я спрашивал: «Ты не голодна, Наоми-тян?», она часто коротко отвечала: «Нет!», но если бывала голодна, без стеснения отвечала, что хочет есть, и откровенно говорила, что именно – европейское или японское блюдо.

      Глава вторая

      Наоми-тян, ты похожа на Мэри Пикфорд! – сказал я, когда мы сидели в европейском ресторане после кино, где смотрели фильм с участием этой актрисы.

      – Да? – Казалось, Наоми вовсе не обрадовалась, а только удивилась моим неожиданным словам.

      – А ты как думаешь?

      – Не знаю, но все говорят, что я похожа на полукровку, – серьезно ответила она.

      – Охотно верю… Во-первых, имя у тебя необыкновенное. Наоми – звучит элегантно… Кто это дал тебе такое имя?

      – Не знаю.

      – Отец или мать?

      – Кто их знает…

      – Чем занимается твой отец?

      – Он уже умер.

      – А мать?

      – Она жива.

      – А братья или сестры у тебя есть?

      – Есть… И старший брат, и сестры – старшая и младшая.

      Я и потом расспрашивал ее о семье, но она всегда хмурилась, когда речь заходила о ее родственниках, и старалась замять этот разговор.

      Мы часто уславливались встретиться в парке на скамейке или у храма Каннон3. Наоми никогда не опаздывала, являлась точно в назначенное время. Однажды я задержался и решил, что она уже ушла, но все-таки решил пойти посмотреть. Наоми ждала меня. Увидев меня, она пошла мне навстречу.

      – Прости меня, Наоми-тян! Тебе долго пришлось ждать?

      – Долго, – промолвила она.

      Но в ее ответе я не чувствовал недовольства.

      Как-то раз она обещала ждать меня на скамейке. Внезапно полил дождь. У пруда под навесом

3

Храм Каннон – храм, посвященный богине Каннон, буддийскому божеству (санскр. Авалокитешвара), олицетворяющему милосердие, доброту. Богиня Каннон – заступница всех обиженных и несчастных.