Экспрессо. Даниил Целищев

ших поваров страны, которые приготовят изысканные блюда. В том же вагоне будут проходить и развлекательные мероприятия, и просмотры новинок кино. Для обеспечения необходимого тонуса организма, во время малоподвижного образа жизни, в составе лайнера есть вагон – спортзал. Он оборудован безопасными тренажерами, на случай резкой аварийной остановки, а также раздевалкой, душем, и массажным кабинетом.

      По мнению конструкторов и дизайнеров данного поезда, в будущем такие сверхкомфортабельные экспрессы помогут дополнительно стимулировать отечественный туризм, а длительные железнодорожные поездки перестанут отождествляться с утомительным ожиданием прибытия.

      Прогноз погоды на сегодня. Жаркое лето продолжает свое господство. Ожидается ясный безоблачный день. Ветер до двух метров в секунду. Температура днем – двадцать семь – тридцать градусов. Ночью – двадцать два – двадцать пять…»

      – Ну и жара, – прервал своим голосом радиотрансляцию таксист. – Похоже, все лето оставшееся так и будет.

      Родион молчал, смотря в окно. Таксист несколько обидчиво посмотрел на него в зеркало заднего вида. Пассажир не хотел поддерживать беседу, а ему – таксисту еще весь день работать в обдуваемом кондиционером автомобиле. И все-таки он сдаваться не собирался.

      – Про поезд слышали новость? – чуть громче он спросил, и чуть резче притормозил на очередном повороте. – От нашего вокзала сегодня стартует. Я уже сегодня пару человек туда возил. Народу там – на перроне, тьма. С самого утра этот поезд фотографируют. Большой такой, высокий, но короткий. Мало вагонов.

      Родион продолжал молчать, смотря в окно. Он уже думал о своем возвращении в северную столицу. Думал о Злате. О том, чем он хочет заняться, когда вернется. И о том, чем он точно заниматься больше никогда не будет.

      Таксиста такое игнорирование начинало раздражать. Но выпускать пар на пассажира он не хотел.

      – Да куда ты прешь, козел? – крикнул он обогнавшей машине.

      При слове «козел», Родион словно очнулся от глубокого сна. Для него это слово стало иметь особый смысл, связанный с его прошлым. Не чем-то оскорбительным, а скорее мистическим, если не сказать оккультным.

      – Прошу прощения, – обратился он к таксисту. – Что вы сказали?

      – Да, поезд, навороченный такой, у нас построили, на вокзал пригнали сегодня, и он от вокзала отъезжает, – сказал тот, с довольной улыбкой на лице. – Любопытно просто. Наверное, купе дорогущее, если, конечно, билеты вообще продаются.

      – Да, – рассеяно повторил за таксистом Родион, снова погружаясь в свои раздумья. – Дорогие, наверно.

      – И для кого вообще такой сверхкомфортабельный поезд строить? – не унимался таксист, чувствуя, что теряет собеседника. – Название еще придумали – «лайнер», блин. Кто на нем ездить будет вообще? Мы в прошлом году с женой и детьми на юг катались в обычном купе, и то рады были. В вагоне кондиционер, везде чисто, прибрано, проводница симпатичная, на меня заглядывалась. Разве этого недостаточно для комфорта?

      – Согласен, – Родион почти утонул в своих мыслях. – Недостаточно.

      – В смысле? – резко удивился такому ответу таксист.

      Родион мысленно обернулся, и туманно бросил в закрывающуюся дверь своих чертогов разума.

      – В смысле, да.

      Таксист хотел было что-то сказать, но оценив уровень адекватности своего пассажира, решил помолчать. Он прибавил звук своего проигрывателя.

      «…на двоих любовь одна.

      Но я снова холодна,

      Подогрей мою любовь,

      Когда встретимся мы вновь.

      Твои губы как вино…»

      – Так сыграем в домино! – оборвал песню таксист и засмеялся.

      Родион посмотрел на него. Полный искренней радости водитель сверкнул своим взглядом в зеркале заднего вида. Но увидев, что пассажир сидел с бесстрастным выражением лица, понял, что тот не оценил шутку.

      – Не понимаю я современные песни, если честно, – решил обосновать свой юмор таксист. – То ли раньше было? «Хоп – хэй – лалалэй!» «Лондон, гудбай!» «Восемнадцать мне еще!» В каждом слове был смысл, посыл какой-то! Слушаешь и ассоциируешь себя с песней! А сейчас? Посыл есть, смысла нет. Согласны?

      – Не знаю, – невнятно ответил Родион. – Я не слушаю музыку.

      – А знаете, почему не слушаете? – решил закрепить свою победу в беседе водитель. – Потому что нечего слушать стало. Ну, вот лезет изо всех экранов и колонок эта Сиркисс…

      – Кто? – не понял Родион.

      – Ну, Сиркисс! – с интонацией уточнил водитель, полагая, что от этого все должно проясниться. – Только что эту песню про любовь пела. Она землячка наша. Еще помню, по ресторанам у нас выступала. Потом ее, видать, продюсеры заметили, и увезли в столицу, хе-хе, раскручивать. И вот теперь она – звезда отечественной эстрады. Правда, песни стали хреновые. Раньше, в ресторанах, лучше пела, и со смыслом. «Ромашки в поле соберу», там «Дом родной мой у реки» и все такое. Под водочку, аж, на слезу прошибало. Эх, жалко девчонку.

      Родион не