Золотые пески хана Джангира. Ольга Георгиевна Минина

следующее утро Тася попросилась с отцом в Пески. Он растормошил ее полусонную ещё затемно, и с первыми лучами солнца они выехали из Ханской Ставки. Ехали быстро, насколько позволял вязкий песок, чтобы успеть до жары добраться до лесных насаждений. Кучер – Давлет – теперь постоянный спутник отца во всех его путешествиях и разъездах – слегка понукал спокойную киргизскую лошадку.

      – А что, Давлет, лошади не боятся верблюдов? – окончательно протерев глаза и проснувшись, интересуется Тася.

      – Нет, барышня, а у вас боятся?

      – А у нас нет верблюдов, – смеётся Тася. Ей удивительно сейчас, и странно, что где-то может не быть верблюдов, когда здесь их целые стада.

      – А что же у вас есть? – спрашивает в свою очередь Давлет.

      – А у нас леса есть и реки, и озёра, – мечтательно вспоминает Тася.

      – Отец говорил – и у нас лес был при хане, и озеро Чумак-куна до Ставки доходило, да голод был, и срубили лес, только на той стороне немного дерев осталось, – добавил он, махнув рукой вперёд, куда они ехали.

      – А почему же леса вырубили? – снова спрашивает Тася.

      – Голод был, барышня, такой голод, что и сказать нельзя: киргиз и верблюд – все помирало, тогда и рубили лес, давали листья верблюду, а кору сами ели…

      Давлет замолкает, грустно опустив голову на грудь…. Но долго грустить не в его характере. Через пару минут он уже мечтает о том, как здесь будет красиво через несколько лет:

      – Здесь, барышня, земля золотая, надо только труд приложить. Вода близко хорошая, значит, трава будет густая и сочная. А трава – первое дело для верблюдов, овец, баранов. Будет скот, будет жить киргиз, будет богатеть, будет селиться в этих местах. Но киргиз на земле трудиться не умеет, он кочевник, его надо научить. Вот, ваш батюшка приехал, научит киргиза лес сажать. А будет лес, опять же, барханы от Ханской Ставки отступят, люди будут жить хорошо.

      Яков Григорьевич и Тася улыбаются, слушая Давлета и заражаясь его оптимизмом:

      – Хорошо бы так, Давлет! Твои слова, да Богу в уши.

      Постепенно низкорослая киргизская лошадка замедляет шаг и останавливается на краю сосновой рощицы посреди песков. Редкие сосны дают спасительную тень от уже начинающего нещадно печь солнца, и лошадка интуитивно идёт туда, где прохладно. Подле старых кое-где разрастается поросль молодых деревьев, а в тени их – буйная сочно-зелёная трава.

      – Ну вот, и приехали, – Яков Григорьевич подал Тасе руку и помог спуститься с повозки. А потом, взяв свой чемоданчик с инструментами и пробирками, направился исследовать растущие деревья, делать замеры уровня подземных вод и брать анализ почвы. Тася ходила с ним рядом и старалась помочь – подавала нужные пробирки, придерживала зонды и буры, брала образцы хвои.

      – Папа, а почему тут растёт только сосна, а где же другие деревья?

      – На таких песках только сосна и может вырасти. Ну, еще, акация. У них мощная стержневая корневая система, хорошо адаптирующаяся к экстремальным условиям пустыни. Но, если бы не высоко поднимающиеся