Город Дождей. Ханна Ник

желая испепелить Виталия на месте своими горящими (просто-таки пылающими) гневом глазами.

      “Самое мерзкое”, – подумал он с тоской. Если бы подобное случилось полутора месяцами раньше, но сейчас… Сейчас, когда у него есть Ольга, Оленька, Олюшка, с ее чудесными волосами, ласковыми глазами и прелестным личиком (немного даже напоминающим лицо итальянской кинозвезды начала восьмидесятых), когда у них с Ольгой, несомненно, все самое лучшее – впереди, одним махом все перечеркнуть? Перечеркнуть свое будущее ради этой стриженой стервы, намеревающейся в скором времени ему преподнести краснолицее, возмутительно нечистоплотное и орущее по ночам существо? Как же он влип, придурок!

      Что ж, правильно. Сам дурак.

      Отец негромко кашлянул, прервав напряженную тишину, нарушаемую лишь полу-вздохами, полу-всхлипами матери.

      – Конечно, я понимаю, сын, насколько это для тебя неожиданно, но ты должен принять происходящее как мужчина…

      Виталий резко вскинул голову и обвел взгядом растерянных родителей и бывшую (ну теперь-то уж точно бывшую) невесту.

      – Нет, – негромко сказал он, мысленно видя перед собой издевательскую карикатуру – пуделя на поводке. Что ж, сейчас за поводок дернули. Через секунду последует команда “К ноге!”

      – Нет, – громче повторил он. Громче и тверже. – Этот номер у вас не пройдет. Нет.

      Юля внезапно побледнела и, зажав ладошкой рот, бросилась в направлении ванной комнаты.

      – Что значит – нет? – недоуменно переспросил Лебедев-старший.

      Как ни странно, Виталию удалось выдержать его тяжелый взгляд.

      – Это значит, что ей не удастся меня на себе женить, – спокойно пояснил он, – Женитьба не входит в мои планы. По крайней мере, в ближайшее время.

      Возможно, ему просто показалось, но мать словно бы издала вздох облегчения.

      Зато лицо Юрия Петровича побагровело.

      – Что значит – не удастся? – возвысил он свой начальственный голос, успешно приводящий подчиненных в трепет, – Ребенка ей сделать тебе удалось, а теперь в кусты?

      Виталий пожал плечами.

      – Я не сказал, что отказываюсь платить алименты. Но только по решению суда. – он даже нашел в себе силы усмехнуться, – Когда она докажет, что ребенок – мой.

      В дверях комнаты снова возникла Юля. Дурно выглядела Юленька – бледная, с кругами под глазами, без обычного макияжа…

      – Подонок, – прошипела бывшая возлюбленная.

      – Блядь, – ответил Виталий.

      Мать округлила глаза и зажала ладонью рот, словно стараясь сдержать крик. Выглядело это настолько нарочито и даже картинно, что Виталий хмыкнул.

      В следующую секунду Юля подскочила к нему – и щеку Виталия, еще полчаса назад обласканную нежными пальчиками Ольги, обожгла сильнейшая пощечина.

      Первым его побуждением было врезать нахалке в ответ – от души, но он вовремя вспомнил о том, что она все-таки беременна… и просто поднялся с дивана.

      – Я все сказал, – произнеся эту знаменитую адвокатскую фразу, он вдруг ощутил страшную