Демократия по чёрному. Алексей Птица

и сам знал, чем это грозит. Недаром, во многих странах Юго-Восточной Азии, устраивались лепрозории, самый крупный из которых, находился на одном из Филлипинских островов, и где даже имела хождение своя монета.

      На самом деле, сама болезнь, излишне демонизирована, и протекала намного медленнее, чем тот же сифилис, но заболевшим от этого легче не было. И я это понимал.

      – Мы не знаем, как к тебе обращаться, князь, – обратился ко мне отец Пантелеймон.

      – Называйте меня Иоанном. Если полностью, то вместе с крещением, я принял имя Иоанн Ван Тёмный. Для англичан, я Ван Блэк, для остальных европейцев Ван Нигер. Есть у меня и египетское имя, но это отдельный разговор.

      – Спасибо тебе Иоанн Тёмный. Решили мы остаться у тебя здесь, навсегда, примешь ли?

      – Приму, как не принять, люди мне нужны, особенно… чуть было не сказал, соотечественники, но вовремя спохватился … священники.

      – Грешны мы. Бог карает нас! Мы готовы браться за любую задачу. Отец Клементий решил принять на себя схиму, и удалиться в скит, вместе со всеми, кто страдает от проказы. Дабы там молиться за спасение всех душ, и прощение грехов. И за успех твоего дела тоже, князь!

      – Богоугодное дело, – кивнул я задумчиво головой. Есть на востоке цепь невысоких гор, там можно основать скит. У подножия наиболее удобно, там, где поменьше растительности будет.

      – Годится, – опять ответил за отца Клементия отец Пантелеймон, пока тот утирал безудержно лившиеся слёзы, со своего, подурневшего от болезни, лица.

      – А продуктами поможешь, пока мы построим скит, и обоснуются там все изгои?

      – Помогу, как смогу, и буду помогать, пока вы не сможете самостоятельно жить. Может, и монастырь заложим, поблизости. Вы уж там родник найдите, да сад надо посадить.

      – На всё воля божья, – пробасил, закатив вверх глаза, отец Пантелеймон, день и ночь будем молиться за тебя, верь нам.

      – С богом! – и я размашисто осенил себя три раза, согнув пальцы крестом, по коптскому обычаю, почти так, как крестятся староверы. На правом плече, у меня была татуировка коптского креста, немного вычурная, но обозначавшая, что я не отвернусь от веры, которую принял душою, и не переметнусь в другую веру. Так это принято у коптов. Они её, правда, делают ещё в детстве, но я уже далеко не ребёнок, вот и сделал её на плече.

      Татуировка не страховка, а всего лишь, напоминание о том, что должны быть вещи, остающиеся неизменными всю жизнь.

      Осенив себя крестами, они вышли от меня. В течение месяца, отец Клементий собрал всех, удаляющихся вместе с ним в скит, и ушёл туда, нагруженный продовольствием, орудиями труда и оружием. Ещё через месяц, оттуда пришло сообщение, что они нашли место, и обустраиваются.

      С этого момента, мои люди помогали им всем, что требовалось, а отец Пантелеймон, периодически, совершал туда вояжи. Он окреп к тому времени, и сменил свою рясу, привлекавшую своим чёрным цветом мух це-це, на хламиду серого цвета, сделанную из местной ткани.

      Ходил он везде с оружием. У него была винтовка маузер,