Сага о Кае Безумце. Наталья Бутырская

и побагровел, как это обычно с ним бывало. Потому он и получил такое прозвище.

      – Получил, – ответил Тулле. – И преотличное имя – Кай Безумец.

      – Безумец, – заржал Гнедой. Я подумал, что он мог получить прозвище и из-за своего смеха. – А ему подходит. Он всегда был немного того…

      Глиняная кружка разлетелась на куски, размазанная о лицо Гнедого. Осколки брызнули во все стороны, и я едва уклонился. Другие не успели. Тулле вскочил с побелевшими глазами. Лавка с грохотом упала, и все, кто на ней сидел, тоже. Лишь Гнедой остался висеть, удерживаемый ульвером за грудки. Тулле взревел и врезал еще раз. И еще. Брызги крови. Слюна. Зуб.

      Я перемахнул через стол, схватил друга за руку и отшвырнул к стене. Он ударился спиной и даже не заметил этого. Взревел и бросился на меня. Белые глаза. Я нагнулся, перехватил его за живот и опрокинул на пол.

      Тулле всегда побеждал меня в глиме, но это был не Тулле.

      Отцовы люди только-только начали соображать, что случилось.

      Я же сдавил горло друга одной рукой, другой – вдавил его плечо в пол. Если бы то был Тулле, он легко бы раздавил мне гортань или выбил глаз. Но сейчас он лишь бесполезно колотил меня по спине. Хрипел, рычал и бил.

      – Назад! – рявкнул я.

      Эрлинг остановился и придержал остальных.

      – Ну же! Тулле, давай! Возвращайся!

      Пока я тебя не придушил.

      Он хватал воздух ртом, сипел. Его лицо побагровело. Совсем как у Гнедого. Бессмысленный взгляд белых глаз. Внутри него что-то клокотало. Удар по спине. Слабый. Как у девчонки. И он стих.

      Я медленно убрал ладонь с горла. Тулле лежал неподвижно.

      – Он что, убил его?

      – Кай, зачем? Обычная пьяная драка!

      Отец.

      – И впрямь безумец.

      Я наотмашь хлестнул по щеке Тулле.

      Он дернулся, хрипло втянул воздух и сел. Глаза ошалелые, дикие, но уже не белые. Схватился за горло, ощупал, поморщился.

      – Я… – Тулле закашлялся, скривился еще сильнее. – Я опять… Кого-то?

      – Нет. Но малую виру заплатить придется.

      – На большую я и не наскребу, – прохрипел он.

      Я помог ему встать. Тулле обвел взглядом комнату: разоренный стол, опрокинутая лавка, Ингрид за спиной отца, Гнедой с разбитым в мясо лицом, царапины от осколков на дружинниках. И улыбнулся.

      – Ты снова успел.

      После такой неприятности оставаться не было смысла, потому я выложил еще полмарки серебра на стол, пододвинул в сторону Гнедого, кивнул Ингрид.

      – Мы лучше пойдем. Если что, спросите ульверов. Или сразу Кая Безумца. Меня тут уже многие знают.

      Отец не стал нас удерживать. Так что мы с Тулле вышли на улицу и будто перенеслись в другое место и время. Словно провели в доме Эрлинга полгода или даже сотню лет. Все вокруг было покрыто белыми пушистыми хлопьями, небеса, воздух, дома, деревья – все было в снегу. Грязь, серость, навоз скрылись под зимним одеялом.

      Я знал, что этот снег скоро растает, его смешают с землей, растопчут и раскидают. До настоящей зимы еще около месяца.