Ангелов не выбирают. Галина Барышникова

принял сразу. Этот первокурсник с умными глазами на настороженном узком лице понравился ему своей неторопливой сдержанностью. Георгий был 18-ти летним очкариком с узкими плечами, в модной джинсовой одежде, и при этом не по-грузински застенчивым. В общежитии он щедро угощал голодных студентов, Саша тогда впервые попробовал чурчхелу, вяленую хурму, долму…

      Мама Георгия жила в Тбилиси и часто приезжала навещать сына, а уж посылки приходили и почтой, и с попутными поездами, и с многочисленными родственниками, которые с удовольствием приезжали погостить в Москву. За ящик мандарин комендант общежития закрывал глаза на веселых гостей, которым стелили матрасы прямо на полу, и вечерами на том или ином этаже звучали солнечные грузинские песни, а то и густое многоголосье, и вино лилось рекою. Романцев тогда научился произносить грузинские тосты и в отличии от молчаливого Георгия, был душой компании.

      Пылкий и необузданный Саша Романцев был старше на девять лет, он имел уже опыт истфака МГУ и вот теперь выходил на диплом в МИФИ. Они встретились на шахматном турнире. Магиашвили вел партию со значительным преимуществом. Уверенный в своей победе, он расслабился и получил от Романцева обидный мат. Георгий, посидев немного над партией, кротко улыбнулся и сказал на латыни:

      – Suum cuique.

      – Да, каждому свое… – Усмехнулся Саша. Он был опытный КВН-щик, веселый и находчивый, и больше всего ценил интеллект и смекалку. – Каждому свое… Я люблю этот классический принцип справедливости… Но…. – Он вскинул свои бархатные серые глаза из-под густых нахлобученных бровей и наткнулся на спокойный карий взгляд под овальными стеклами очков. – Но не люблю – Jedem das Seine.

      – Я тоже не сторонник Третьего Рейха.

      Это было состязание в эрудиции и остроумии.

      – О! Врата смерти… Бухенвальд….

      – Кстати, по поводу Бухенвальда… – Георгий улыбнулся одними глазами. – Мне вчера пришла посылка из Грузии…

      – И? – Вскинул брови Романцев.

      – Милости просим на вечернюю баранину!

      – Впечатляет! Но вам, молодой человек, все равно – мат! Я – неподкупен!

      – А я – не потопляем!

      Георгий сказал это, не отводя взгляда.

      Романцеву это понравилось. В парне чувствовался характер. Он протянул руку.

      – Ничья! – По-барски решил АП.

      – И все-таки – мат. – Поправил его Георгий.

      – Я о нашем словесном раунде, – Саша встал из-за стола. – Вечером приду. В какой комнате живешь?

      – В тридцать седьмой.

      – Когда?

      – В девять.

      – Буду в девять.

* * *

      Кто бы мог знать тогда, что в будущем они станут не только друзьями, но и компаньонами. Саша везде за собой, как нитку за иголкой, таскал Магиашвили. Только однажды они столкнулись лбами. А было это так. Саша Романцев уже работал на телевидении, куда иногда приглашал Георгия. Он готовил ему место, и всякий раз, когда в студии возникал аврал, – брал «своего студента», как он его называл, и на телевидении постепенно привыкали к гордому грузинскому