Триединая. Путеводитель по женской душе. Светлана Лаврентьева

строки. Полета стоило дождаться, и мы летим, и мы легки. Над бесконечностью пространства, над нереальностью потерь свободу равенства и братства мы постигаем в пустоте, в потоке воздуха и света, крылатым ангелам подстать, мы обнуляем километры во славу чистого листа. Иерихонские турбины, всепобеждающий мотив.

      Мы избраны и мы – едины.

      И мы легки.

      И мы летим.

* * *

      Свет мой, скажи, почему я тебя встречаю там, где закат невидим, но осязаем? Город похож на пагоду, замечаешь? Укрыта земля циновками из сизаля, в мерцающих стеклах, как в озере, карпы кои, луна золотым пером плавники обводит. Свет мой, скажи мне, что это? Что такое необъяснимо сильное происходит?

      Чаши поют, не пели уже полгода. Ветер попутный все время – куда ни шел бы. Город похож на пагоду, там, у входа, девушка ждет, звенит изумрудным шелком. Свет мой, скажи, почему мы все это видим? Как совпадаем – мыслями, снами, днями? Тысячи нитей, тысячи тонких нитей нас обвивают, прочно соединяя.

      Город похож на пагоду или гору, пирамидально острую. Он так близко, что хаос в моей голове обретает форму

      Зеленой Тары,

      сидящей

      на лунном диске.

* * *

      Октябрь – бармен, он боготворит глинтвейны, гроги, пунши, алфавит используя, как пряную приправу. Он греет красное и тихо говорит о том, что раскрывается внутри, о том, на что мы не имели права. Иди сюда, дружок, и повтори вино, гвоздику, кардамон, имбирь, налей еще горячего, не мешкай. Смотри в окно – как льется по листве и золото, и патока, и свет, течет к стволам и застывает между. И этот сруб, и горная тропа, и камень, и медвежьи черепа, и дерево, и кованые цепи придумал бог, когда устал молчать, здесь в солнечный сургуч его печать ложится, счастью назначая цену. Мы, налегке пришедшие сюда, не знающие, хлеб или вода нам суждены, не верящие в силу, сидим внутри немыслимых чудес и пьем глинтвейн, и обретаем лес, октябрь – бармен, солнце на столе,

      считай нам вместе, Господи, спасибо.

* * *

      Это, верно, черт начинает счет,

      Перекрестьем гор разделяя нас.

      Мы с тобой действительно ни при чем.

      Двое суток врозь – такова цена.

      Двое суток без. Понимаешь, бес?

      Не сойти с ума, не найти покой.

      Потому что там, за горами, лес.

      Этот лес действительно далеко.

      А за лесом даль, синева листа,

      Корабли идут, не боятся волн.

      Там и ночь светла, только ты устал,

      И тебя не радует ничего.

      Столько звезд вокруг – даже ветер стих,

      Словно мир вот-вот остановит бег.

      Свет очей моих, боль ночей моих,

      Я все время думаю о тебе.

* * *

      Помнишь, как мы смотрели «Ускользающую красоту» Бертолуччи? Уходила весна, обещая нам долгое плодородное лето. Обладание становилось мечтой бесплотной, а потому несбыточной, ибо нельзя обладать тем, кого нет. В тот вечер, цветущими садами встречающий нашу новую жизнь, в тот вечер нам было даровано высшее искусство видеть и не касаться, следить за движением, не строя препятствий, быть благодарным за право сопричастности