Двадцать тысяч лье под водой. Жюль Верн

в ваши каюты, или, как вы говорите, в тюрьму, без права выходить оттуда. Я не желаю насилия и потому требую в этом случае беспрекословного повиновения. Действуя таким образом, я беру на себя всю ответственность, разрешаю вам все наблюдать и обследовать, но вы не будете свидетелями событий, которые я желаю сохранить в тайне. Принимаете вы это условие?

      Значит, на борту подводного судна происходили такие вещи, которые могли видеть только люди, «стоящие вне общественных законов»! Значит, здесь было много всего.

      – Мы принимаем, – отвечал я. – Но позвольте, милостивый государь, задать вам один вопрос!

      – Извольте.

      – Вы сказали, что мы будем полностью свободны на борту вашего судна?

      – Совершенно свободны.

      – Так я хотел бы знать, что вы подразумеваете под этой свободой?

      – Вы можете свободно ходить по всему судну, осматривать его, наблюдать за всем, что здесь происходит, за исключением тех редких случаев, о которых я уже говорил, – одним словом, вы будете пользоваться такой же свободой, какой пользуются и мои товарищи.

      Очевидно, мы не поняли друг друга!

      – Извините, милостивый государь, – возразил я, – ведь свобода, которую вы обещаете, – это свобода узника в стенах темницы! Подобная свобода не может нас удовлетворить!

      – Однако придется удовлетвориться.

      – Как! Мы должны отказаться от надежды увидать родину, друзей, родных?

      – Да, должны. Вы должны отказаться от тяжкого земного ига, которое люди называют свободой. И это вовсе не так трудно, как вы полагаете.

      – Что касается меня, – вскрикнул Нед Ленд, – я не дам слова отказаться убежать отсюда!

      – Я вашего слова и не прошу, мистер Ленд, – холодно ответил капитан.

      – Капитан! – вскричал я, не владея собой. – Вы пользуетесь нашим положением! Это жестоко… бесчеловечно…

      – Напротив, это милосердие. Вы мои пленники, вы взяты в плен на поле битвы. Я вас держу на своем судне, хотя мог бы бросить вас в пучину океана. А я сохранил вам жизнь. Вы на меня напали! Вы проникли в тайну, в которую проникать ни один человек не должен, – тайну моего существования! И вы думаете, что я позволю вам вернуться на землю? Никогда! Я буду удерживать вас здесь ради своей безопасности.

      Эти слова ясно показывали, что капитан уже принял решение и что убеждения или просьбы будут бесполезны и напрасны.

      – Так, значит, – сказал я, – вы просто предлагаете нам выбор между жизнью и смертью?

      – Именно так.

      Я обратился к своим товарищам:

      – Друзья, спорить бесполезно. Но мы не даем никакого обещания, никакого слова капитану подводного судна, мы не связаны…

      – Ничем не связаны, – сказал капитан. Затем он прибавил более мягким голосом: – Теперь позвольте мне закончить. Я вас знаю, господин Аронакс. Может быть, товарищи ваши будут тяготиться пребыванием на моем судне, но вы не будете. Вы скоро перестанете жаловаться на случай, который свел нас. Вы найдете среди моих книг ваше сочинение «Тайны морских