Дорогой читатель. Заметки на полях. Владислав Бахтин

только одно условие – при отсутствии сыновей в браке с будущей Раневской имение по смерти мужа должно быть завещано ей.

      Ну и вот, сделка состоялась.

      Любопытно теперь именно в этом контексте взглянуть на мотивацию и действие всех персонажей в пьесе.

      Дворянское гнездо

      Считается, что «Вишневый сад» это пьеса о закономерном крахе старого мира, мира очень милых, пушистых и добрых, но глупых дворян, к которым в уютный дом пришли ухватистые и оборотистые хищники Лопахины и растоптали беспечные цветы жизни своими желтыми коваными ботинками.

      Ах-ах! Какие ужасы!

      Однако, если присмотреться повнимательнее, оказывается что Лопахин к падению дома Гаевых совершенно не причастен (он в данном случае не хищник, а падальщик), а дело это за 20 с лишним лет до него провернул совсем другой человечек – «недворянин и присяжный поверенный» Раневский.

      Ни Гаев, ни его сестра во время действия пьесы уже не были Хозяевами (с большой буквы) имения.

      То, что они были причастны к нему – это лишь дело слепого рока (умер муж, утонул сын), не более.

      И все это понимали. И сами они понимали, и их слуги, и их соседи, и окрестные крестьяне – все вокруг знали, что господа эти уже никакие не Господа, а так… случайные люди, попавшие в оборот.

      Характерно, что и Раневская, да и сам Гаев относились к своему имению именно как к случайно доставшемуся кушу (вроде выигрыша в лотерею), который они с легкостью и растранжирили.

      Гаев сделал в молодости ошибку, за которую и он и его сестра заплатили ценой своей жизни.

      Ошибкой воспользовался Раневский (скорее всего ловкий жулик и плут, ловивший рыбу в мутной воде). Вот уж кто был действительно ухватист и оборотист.

      Гигант. Исполин.

      Это ведь с ним соперничает Лопахин, с ним, который в дни лопахинской молодости одной только ловкостью рук сокрушил господский дом, стоявший двести лет и казавшийся незыблемой скалой, и стал новым Хозяином.

      Вот уж было потрясение для молодого Ермолая.

      Он, наверное, даже рот открыл от удивления, когда объявили новость: вот этот франтоватый хмырь с повадками конокрада будет теперь новым владельцем всей окрестной земли, да еще в придачу и юной барыни, дочери старого господина.

      Ё-мое! А чё, так можно было что ли?

      Можно, Ермолай, можно.

      Ну и пошла писать губерния.

      Как там, у Есенина: «счастье лишь ловкость ума и рук, все не ловкие всегда за несчастных известны». Вот, оно-с.

      От Раневского, кстати, и достались Лопахину все эти безумные желтые ботинки и дорогие галстуки с изумрудными булавками.

      Одесский, так сказать, стиль.

      Исполнение желаний

      Чего больше всего желали и о чем втайне мечтали после Катастрофы с имением и несчастного позорного замужества новоиспеченная Раневская с приживалом Гаевым?

      Да об этом самом: чтобы постылый муж куда-нибудь провалился, исчез, испарился, издох,