Узкая грань. Книга 1. Александр Буров

дежурному, что будет на связи, Макс с девушкой, покинув управление, сели в машину и понеслись в ювелирный магазин.

      – — – — – —

      Придя домой, молодой человек первым делом решил утолить голод. Открыв холодильник, он достал неизменные холостяцкие продукты. Перечень их не занял бы и двух строчек. Поставив на плиту кастрюлю с водой, он пошел переодеваться. Занятие это не заняло и пяти минут, а по возвращению на кухню он обнаружил закипевшую уже воду. Побросав в кипящую воду пельмени, он налил себе кружку молока. Прием пищи уже давно был не более чем необходимостью, никаких иных мотиваций, кроме восполнения энергетических затрат, он в себе не нес. Павел, именно так звали молодого человека, с некоторых пор жил только ради одной цели. Его жизнь была разделена на до и после. Очень многих людей жизнь испытывает или, если угодно, проверяет ударами судьбы. Сила ударов для всех бывает разная, как и сами люди. Кто-то ломается, как перекаленный металл, начинает пить, опускается на самое дно, или того хуже – кончает жизнь самоубийством. А кто-то наоборот крепнет, закаляется и выпрямляется, как еловая лапа, сбросившая с себя накопившийся снег. Так и Павел, не сломался и не стал ничего искать на дне бутылки, не бросился с крыши и не застрелился. Он выдержал удар судьбы, стал еще сильнее. Никто не знает, чего это ему стоило. Сколько бессонных ночей провел, сколько нервов было безвозвратно истрачено, сколько непрожитых лет жизни потеряно. Этого не узнает никто и никогда, да и не интересно это, впрочем, никому.

      В очередной раз, поглощая пельмени одну за другой, Павел мысленно вернулся к тем событиям, перечеркнувшим его жизнь раз и навсегда. Боль от воспоминаний уже не приносила тех страданий, что мучили его первое время. Это было больно тогда, а сейчас он мало походил на того, прежнего Павла. Нет, внешних изменений практически не было, разве что черты лица заострились чуть сильнее, да в глазах появился ледяной и колючий блеск. Но стоило закрыть глаза, как перед глазами отчетливо, в мельчайших подробностях, вставала та ужасная, наполненная мучительным криком его жены и слабым, детским и зовущим его, папу, криком картина. Они смотрели на него и кричали от страха и боли, а он, связанный и безуспешно пытающийся освободиться, ничего не мог сделать. Из его горла звучал полный ненависти и злобы крик, но он лишь еще больше распалял того палача, того подонка, который с привычной легкостью и сноровкой издевался над его женой и маленькой дочерью. Но все когда-нибудь кончается, закончилось и это. Его жена и дочь были мертвы, кровь окрасила все вокруг них, а Павел молчал. Из глаз по щекам текли слезы. Кровоточили раны от пыток, а он молчал. Позднее он не раз спрашивал себя – почему именно он? А тогда, оставленный связанным для медленной и мучительной смерти, истекающий кровью он о ней и мечтал. Все, что было в его жизни самым важным и ценным, все ради чего он жил, все это невозможно было вернуть. И его жизнь потеряла смысл. Он хотел умереть. И, лишь позднее, придя в сознание и не умерев от потери крови, он понял,