Василиса и Кощей. Анна Геннадьевна Гринь

подруге удалось меня убедить, и я сама загорелась идеей.

      Да, теперь я выглядела странно. Даже немного пугающе. Но зато могла ни о чем не беспокоиться. Я могла быть собой, делать самые безумные вещи, даже опозориться по всем фронтам. И все это не важно, ведь через какое-то время моя внешность изменится, вернется к прежней. И мне не придется стыдиться и переживать, что кто-то меня узнает.

      – Василис много. Даже Веселовых, – отмахнулась Таня. – А твоя нынешняя внешность так отличается от настоящей, что никто и никогда не заподозрит в тебе ту красавицу, которой ты являешься!

      Я улыбнулась, успокоилась, и мы приступили к поеданию тортика.

      На следующий день, не растеряв этот настрой, я собрала вещи и отправилась в свое самое странное приключение в жизни. Сидя на заднем сидении возле Мирослава, я улыбалась, отвечала Кириллу и чувствовала себя невероятно расслабленной. Я могла не думать о том, как выгляжу – бесполезно ведь, краше не стану! Могла не переживать о том, чтобы кого-то изобразить – не удастся ведь очаровать окружающих улыбками и дрожащими ресницами!

      Потрясающее ощущение!

      Танька каждые несколько минут спрашивала о происходящем, так что приходилось отвлекаться на сообщения, при этом ловя хмурые взгляды сидящего рядом Ярового.

      Я даже про себя посмеивалась над Мирославом, не чувствуя и тени обиды. Прежде я посчитала бы его куда симпатичнее и интереснее Кирилла, но лишь теперь иначе взглянула на подобный тип мужчин.

      Мир был из тех, для кого внешность гораздо важнее внутреннего содержания. Высокий и статный, с приятным мужественным лицом, он с сомнением на меня косился, безуспешно пытаясь скрыть свои истинные эмоции. Я его не осуждала. Мне даже понравилось, что неудача позволила иначе взглянуть на людей вокруг.

      Кирилл на фоне Мирослава определенно терялся. Кощеев тоже был высок и статен, но на этом сходство заканчивалось. Кир походил на статую, вырубленную из камня. Резец мастера не смягчил изгибы, все было каким-то острым и резким, но от этого Кощеев не казался странным, наоборот, что-то неосязаемое делало его интересным и привлекательным.

      Против воли я даже немного любовалась, ловя отражение в зеркалах. Мне нравился нос с горбинкой, совершенно хищные желтые глаза под светлыми бровями, небольшой шрам у уголка рта, от чего казалось, что Кирилл постоянно чуть ухмыляется. Нравились волосы, по цвету похожие на выбеленный лен, постриженные так коротко, что торчали во все стороны иглами. Это ему удивительно шло.

      «Он красивый, – поняла я внезапно. – Но это не классическая красота. Он сам себя таким сделал. Кто-то другой с такой внешностью мог бы отпугивать людей, устрашать их».

      За окнами проплывали поля, леса и деревеньки. Мы стремительно уносились от большого города. В какой-то момент начало казаться, что мы вот-вот пересечем некую границу, отделяющую знакомый мне мир от иного, более древнего, лишенного современного лоска и всех удобств.

      Через несколько часов мы свернули на боковое шоссе и вкатили в небольшой городок, похожий