Меня убил Панчо Вилья. Владимир Плешаков

себя к тому времени не столько оскорбленным и униженным, сколько опустошенным и разочарованным. Не зная других способов заполнить образовавшуюся в душе пустоту, Ги начал прикладываться к бутылке. Да так старательно, что знаменитый погребок был в рекордные сроки опустошен. А вскоре, благодаря губительной страсти, финансовое положение незадачливого аристократа пришло в полное расстройство. Замок и земли были заложены, перезаложены, взысканы судом, Ги лишился дома, слуг, положения, а впоследствии – и остатков богатства. Он пытался устроиться на работу в мясную лавку, памятуя свой прошлый опыт. Но кому нужен сильно пьющий мясник? Так он опустился и окончательно превратился в запойного бродягу. Ни Жан, ни Жак, ни Жюль с Жилем никогда об этом не узнали.

      Не могу сделать выбор между этими двумя финалами. Не оставляет ощущение надуманности обоих. Возможен ли третий вариант? Комический вариант столь же сусален, сколь и нереален. Трагический чересчур отдает «критическим реализмом». Кроме этих двух полярных жанров существует ведь некая нейтральная середина? Как правило, именно она оказывается наиболее близка к реальности.

      Реальность же такова, что Жак еще в молодости, вскоре после описанных событий скончался от внезапной и неизлечимой болезни. Жюль погиб в автокатастрофе на пике карьеры. Группа распалась, но Жан и Жиль до сих пор пожинают плоды былой популярности: получают отчисления от своих стареньких песен и фильмов, встречаются с фанатами, устраивают творческие вечера. Облысевший Жан делает это редко, с неохотой отвлекаясь от своих пятерых внуков, с которыми он старается проводить как можно больше времени в стенах и окрестностях старинного замка, приобретенного им когда-то на аукционе. А располневший Жиль получает искреннее удовольствие от общения с фанатами, среди которых, кстати, много и молодежи. Для холостяка и волокиты Жиля всегда есть некоторый шанс на романтическое приключение. А о судьбе Ги, реального, а не вымышленного Ги, мне, увы, ничего не известно.

      Шут и король

      – Да знаешь ли ты, твое величество, что такое власть?

      – А кому ж знать это, как не мне! Уж не тебе ли?

      – До того, как стать твоим шутом, я был, как ты знаешь, площадным актером. А на этом поприще тот, кто не умеет завладеть вниманием публики с первых же мгновений, обречен на неуспех.

      – Ну, положим, ты владел вниманием толпы. Но я-то владею самой толпой.

      – Ой ли!

      – Что ты пытаешься сказать?

      – Да то, что ты даже собственным языком не вполне владеешь! Вот твое величество говорит: владею. А что это значит: владеть? Что ты имеешь в виду, когда произносишь это слово?

      – Ой, спор о терминах! Это скучно. И бессодержательно.

      – Уходишь от вопроса, величество!

      – Владеть – значит, распоряжаться, управлять, ээ, пользоваться…

      – Так я и думал. Ты используешь слово, не задумываясь о его смысле, вкладывая