Там, на неведомых дорожках. Екатерина Оленева

дная красавица, судя по всему, тоже была не против весело провести с ним время.

      Но тут – облом! Проклятое наследство то ли двоюродной, то ли троюродной бабки.

      И вот, вместо того, чтобы весело тусить с друзьями, он едет к чёрту на кулички: «в соседнее село, на дискотеку». Всё потому, что в корень очумевшие предки решили потратить уик-энд на то, чтобы проинспектировать полученное имущество.

      Вот почему бы неизвестной тётушке, покрытой пылью веков и нафталином прожитых лет, не скончаться попозже? После Динкиной вписки? Но – нет!

      Maman что-то лепетала про фамильный особняк.

      Имущество было построено первопредком при царе-Горохе. С тех пор эта «прелесть» передавалась в наследство старшему сыну по мужской линии. И вот «счастье» до них докатилось! Видимо, иные счастливые «наследники короны» все рипнулись. Теперь у Ивана такой вот зашквар – вместо классных, выходных намечается полная «шляпа».

      Ладно бы, ехали сами? Так родоки наотрез отказались оставлять Ивана в Москве одного! Кринж.

      – Что я, по-вашему, в том медвежьем углу забыл? Чего вы ко мне пристали со своими «корнями»? – попытался он отвертеться. – Я и один побыть могу. Не маленький.

      Но отец был непреклонен:

      – В прошлый раз, когда ты, «не-маленький», побыл один, я с трудом соседей утихомирил. Второй раз так рисковать не стоит. Поедешь с нами. И без возражений.

      – По-моему, отличный повод отдохнуть на лоне природы, – постаралась проявить дипломатию мать.

      Иван с трудом удержался, чтобы не закатить глаза. «Лоно природы», – подумать только? Ему-то мерещилось совсем другое «лоно». Природное как-то пока без надобности.

      – Там очень живописные места, – продолжала она мечтательно распинаться. – А какой воздух! Неужели тебе самому Москва не надоела, Вань?

      – Не надоела, – мрачно рыкнул он. – А вот в вашей деревне я точно умру со скуки. Чего там делать-то? Да ещё почти целую неделю?

      Ещё повезёт, если в Мухосиженске хотя бы интернет нормальный.

      Иван дулся и глядел в окно, пока дорога ровной лентой ложилась под колёса.

      Поля, кое-где уже успевшие покрыться лёгкой зеленью, кое-где ещё чёрные, бежали по бокам, разделённые берёзовыми рощами. Потом их сменили холмы.

      Дорога то тянулась на подъём, то катилась вниз горочкой, пока они не нырнули в тоннель вечно зелёных высоких сосен. Мрачные, вековые, ворчливые, деревья встали по обеим сторонам дороги. Между частыми стволами тянулись костлявые руки кустарников.

      Иван попытался войти в мессенджер, чтобы пообщаться с друзьями. Связи ожидаемо не было.

      – Просто чудесно! – в сердцах рыкнул он.

      – Что такое? – обернулась с переднего сидения мать.

      – Обострение телефонного голодания!

      – Не трагедия, – осадил Ивана отец.

      – Ну, тут кому – как.

      Посёлок выглядел живописно. Располагался он на самом краю леса. Вполне современный. Пруд в центре и небольшая речушка делили населённый пункт пополам.

      Но были и свои странности. Например, в центре городишки стоял небольшой, старинный деревенский храм, а вокруг него раскинулось ухоженное, окружённое кустами сирени, кладбище.

      Диковатая планировка. Некрополи по центру, домики по краям. Но ешь, как говорится, что дают.

      Вокруг «исторического» центра были и объекты повеселей. «Народный музей», например. Здание из розового кирпича, построенного ещё в СССР, было выполнено в советской архитектурной традиции. Большие, до сих пор деревянные, окна выстроились в два этажа. К парадному крыльцу вели выщербленные ступеньки. С одной из стен что-то патриотическое провозглашал баннер.

      В прямоугольных длинных клумбах перед ДК пока ещё не было цветов – чернела свежевскопанная земля. Между двумя клумбами высился монумент с советским солдатом. У ног каменного воина ютились свежие траурные венки и успевшие пожухнуть гвоздики.

      – Весёлое местечко, – тоскливо присвистнул Иван, – что и говорить.

      Между деревьями вновь мелькали кресты и обелиски.

      – У них тут с кладбищенской атрибутикой не перебор ли?

      – Тут во время второй мировой раньше станция железнодорожная была, – пояснила мать. – Может и сейчас есть, не знаю. Ну, так рядом с ней организовали лагерь для военнопленных. За колючей проволокой кого только не держали: чехи, румыны, поляки, итальянцы и, конечно, немцы. Лагерь действовал до 46-го.

      – А с крестами это как связано?

      – Лагерь для военнопленных – не курорт, Вань, – назидательно сообщил отец. – Мёрли тут наши «западные партнёры» как мухи. Зимы в наших краях суровые, а с центральным отоплением, как всегда, напряжёнка.

      – Смешно – скривился Иван, отворачиваясь к окну.

      Чтобы упереться взглядом в ещё одну мемориальную доску: «В память о погибших военнопленных».

      Снова памятник. На сей раз – малая архитектурная форма.

      Из лесных массивов