Дело о разбитом сердце. Наталия Журавликова

детектива Холмс. Но я его понимаю.

      Тут парень сам себя одернул и замолчал.

      – Я хотела напомнить вам, Лафер, – сказала я, стараясь придерживаться своего ледяного тона, – что вы мне не оставили материалов дела. А без них допрос вести не так весело.

      При слове весело члены группы захвата содрогнулись.

      – Значит, вас спасать на надо? – уточнил старший.

      – Нет, – отчеканила я.

      – А вас? – обратился он к Матиасу Колеру.

      – Пока справляюсь, – пожал он плечами.

      – Простите меня, Бренда! – то ли просвистел, то ли прошипел бедняжка Лафер. Его лицо позеленело костюмчику в тон. – Я недопустимо повел себя. В течение пяти минут буду здесь со всеми материалами.

      – Три! – рявкнула я. – Три минуты!

      Мне казалось, настоящая Бренда поставила бы именно такое условие.

      Мальчики с несчастным и растерянным видом утянулись за дверь.

      – Здорово вы их под каблуком держите, – уважительно, но по-прежнему с легкой усмешкой, сказал подозреваемый.

      Лафер, запыхавшись, вернулся через три с половиной минуты.

      – Вы опоздали! – вздернула я нос. Мне было понятно, что я должна изображать циничную стерву, нетерпимую к чужим недостаткам. Моя память искала вдохновения в образах из кинематографа. А точнее, телевизионных сериалов. И навскидку из подходящих сериалов мне пришел в голову лишь доктор Хаус. “Люди не меняются”, “Все врут” – очень подходящие фразы, которыми можно пересыпать речь для убедительности. Еще вспомнилось “У вас волчанка”, но это не к месту. Разве что мне в этом магическом мире еще и оборотень встретится.

      – Простите, мисс Холмс! – Оттенок кожи Лафера вновь приобрел салатовый оттенок.

      – Материалы! – я протянула руку и ассистент уважительно положил на нее внушительную папку. Тяжелую, как том “Войны и мира”.

      Охнув, я чуть ее не уронила, но он же и подхватил.

      Открыв документацию, я увидела сверху лист, испещренный какими-то закорючками. Приглядевшись, поняла, что текст читаемый, просто очень мелкий. Почер почти бисерный.

      – Что за филькина грамота, ничего не разобрать, – буркнула я, вживаясь в роль вечно недовольной дамочки.

      – Но это вы сами писали! – уважительно и немного удивленно сообщил Лафер.

      Упс. Могла бы догадаться.

      – Знаю, что я! Но самокритика свойственна и самым лучшим из нас.

      Со стороны подозреваемого послышался странный звук. Кажется, Матиас Колер всхрюкнул.

      – Читайте! – потребовала я, сунув талмуд Лаферу. – Но не все подряд, а то, что мы обычно озвучиваем подозреваемым.

      Мерзавец Колер расслабленно положил ногу на ногу и осклабился. Почему он меня не боится? Еще пока даже не позеленел ни разу. Я ведь такая ужасная! Один затрапезный плащик чего стоит. А судя по запаху, духам я предпочитала какой-то дешевый одеколон Или тут еще не изобрели нормальный парфюм?

      – Матиас Колер, – с выражением прочитал Лафер, – основной подозреваемый в убийстве Григора Хомера, бывшего главы отдела контроля за боевыми артефактами