Милость Господня. Андрей Столяров

это все начиналось.

      Казалось, что мир переворачивается с ног на голову.

      И никто в эти суматошные дни не подозревал, что устами застенчивого аббата в самом деле глаголет истина, что грянул гром, ударила молния, что происходит катастрофический перелом, равный армагеддону: мы делаем первый шаг в новую неизведанную реальность.

      Глава 2

      Будят их среди ночи. Построение назначено на половину четвертого. Архимандрит Амвросий со ступенек храма, опираясь на посох, произносит короткую речь:

      – …выпала почетная миссия… помочь нашим славным духовникам… в борьбе против языческой нечисти… проявим стойкость и мужество… упорство и веру… отринем малодушие, сомнения, страх… с нами Бог!..

      Говорит он медленно, глуховато, с длинными паузами, словно через силу выталкивая из себя слова.

      – Не нравится это настоятелю, ох, не нравится, – шепчет сзади Пятак.

      Кто-то цыкает на него:

      – Тс-с-с…

      Делает шаг вперед духовник в сером мундире. Рассветная муть еще едва брезжит, но все равно заметно, как поблескивают его нашивки – два серебряных креста на груди. Духовник объясняет, что никакой опасности не предвидится, основную работу выполнит специальное подразделение ДДБ, а задача послушников – стоять в оцеплении, быть внимательными, бдительными, чтобы ни одна живая душа, особенно ведьма, не проскользнула.

      У него голос высокий, практически женский, отчетливо слышный даже в сыром утреннем воздухе.

      – Гермафродит, – шепчет Пятак.

      – Заткнись! – Это яростное шипение Немытя, он староста группы, и у него на груди тоже крест, только черный, матерчатый.

      – Вопросы есть? – духовник вздергивает подбородок.

      Вопросов нет.

      – Я надеюсь на вашу сознательность и приверженность истинной вере. Да убоится Нечистый и все племя его гнева наших сердец!..

      – Да убоится!.. – нестройно отвечают послушники.

      Движутся они в определенном порядке. Впереди, естественно, духовники, как бы спокойные, как бы расслабленные, привыкшие по роду своей деятельности ко всему, но одновременно и напряженные, остро поглядывающие по сторонам, а за ними нестройной колонной по двое, по трое растягиваются послушники, те еле шагают, и духовник, типа сержант, замыкающий, негромко покрикивает: подтянись!.. Уже заметно светает, край неба на горизонте окрашивается водянистой голубизной. Все равно от не выветрившейся еще ночной сырости пробирает озноб. Давит полубессонная ночь, глаза слипаются. Разговаривать никому не хочется. А когда колонна вступает в сумрачный Ведьмин лес, где, как плесень, окутывают стволы деревьев лишайники и зловеще посверкивает паутина между нижних ветвей, стихают и редкие шепотки. Все знают: в Ведьмином лесу голоса лучше не подавать.

      Впрочем, капище уже где-то рядом. Главный духовник, как соображает Иван, в звании капитана, приказывает развернуть оцепление. Послушников