Из глубин. Вера Камша

несчастью. Но его распоряжения относительно вас известны.

      – Мы, – отчеканил Гогенлоэ-цур-Адлерберг, – вместе с графом Гектором Рафиано присутствовали на Совете Меча, созванном его величеством после бегства кансилльера и, не побоюсь этого слова, его сообщников. Его величество лишил должностей всех, отбывших из Олларии без его разрешения.

      – От себя замечу, – подал голос от печи Райнштайнер, – что причиной постигших Талиг бед стали действия бывшего кансилльера Манрика и бывшего обер-прокурора Колиньяра, среди всего прочего способствовавших назначениям генерала Люра и маркиза Сабве, что и стало причиной поражения в Эпинэ.

      – Люра казался хорошим генералом, – с усилием произнес Манрик, – он не давал никаких поводов усомниться в его верности.

      – Видимо, вода для этого рыбака была недостаточно мутна, – пожал плечами Гогенлоэ, – но времена изменились, и «хороший генерал» стал плохим.

      – Я ошибся в Люра, – Манрик сцепил и расцепил руки, – и готов это признать. Рано или поздно предатель получит по заслугам, как получил Поль Пеллот. Увы, не ошибается только Создатель. Я делал то, что считал своим долгом…

      – Долгом? – скривился геренций. – Леопольд, вы, часом, не сменили фамилию на Ноймаринен или фок Варзов? Нет, долг здесь ни при чем. Вы не желали зла Талигу, это так, вы искали добра для себя. Зла ради зла редко кто добивается, оно вырастает само собой. Из желаний, превышающих и права, и возможности.

      – Вы не Создатель и не король, чтоб судить, – взял тоном выше Колиньяр. – К тому же прошу не равнять моего брата с негодяем, которого навязал его величеству бывший кансилльер.

      – Господин Рафиано, – светским тоном осведомился Креденьи, – вам, часом, не пришла на ум какая-нибудь притча?

      – Рассказывают, – кивнул экстерриор, – что жили у некоего пастуха рыжий пес и бурый козел. Пес отгонял волков, козел исправно крыл коз и водил за собой овец и баранов. Все шло хорошо, однако пастух был немолод. Пес и козел сетовали, что хозяин по старости своей не гонит скот на новый луг, но перечить открыто не смели. Потом пастух умер, а пес с козлом, решив, что без труда справятся со стадом, погнали овец туда, где трава была всего зеленей. Увы, луг оказался трясиной, и овцы стали тонуть. Тогда пес и козел бросили стадо на произвол судьбы и сбежали в лес…

      – Мне не нравится ваша притча, граф, – рыкнул обер-прокурор, привставая и кладя руку на эфес. – Тем более что вы тоже сбежали в лес.

      – Нет, – экстерриор остался сидеть, – я сбежал не в лес, а в деревню. К пастухам.

      Барон Райнштайнер угостил огонь очередной шишкой и тоже подошел к столу.

      – Чем кончается притча? – полюбопытствовал он. – Овцы утонули?

      – Надеюсь, что не все, – бросил Гогенлоэ. – Пришли пастухи и спасли отару. Пес попробовал укусить козла, а козел забодать пса, но их обоих отправили на живодерню.

      – Вы сменили должность геренция на обер-прокурорскую? – почти взвизгнул Колиньяр. – Или вам милее маска палача?

      – Это вы успешно сочетали