Озаренный Солнцем. Брендон Сандерсон

достаточно, чтобы заложило уши.

      Поравнявшись с городом, летоциклы не запарковались в привычном смысле слова. Они развернулись боком и пристыковались к краю платформы. Их двигатели продолжили работать, вместе с основными удерживая сооружение в воздухе.

      Скиталец так и висел на цепи. Боль постепенно отступала, свежие травмы заживали, хотя сейчас исцеления требовалось куда меньше, чем после встречи с солнцем. Отсюда ему открывался вид на раскинувшиеся внизу лысые холмы и наполненные грязью ямы, похожие на болота. Город оставлял после себя широкий выжженный след. Несомненно, по этакой отметине летоциклам нетрудно отыскать дорогу домой.

      Скиталец на удивление хорошо видел в окружающей темноте. Сморгнув пот и грязную воду, он снова взглянул на планетарное кольцо. Как обычно и бывает, на самом деле оно представляло собой скопление более тонких колец. Сине-золотых, сверкающих, опоясывающих планету, вздымающихся в небо, будто уходя в бесконечность. Они были слегка наклонены к солнцу и отражали его свет. Сейчас, когда у Скитальца появилась возможность подробно их рассмотреть, он осознал, насколько изумительно это зрелище. Он побывал на десятках планет, но нигде не видел подобного стоического великолепия. Внизу – грязь и огонь, в небе же… Вот образец величия. Эта планета носит корону.

      Цепь задрожала: Скитальца потащили наверх. Вскоре его схватили за руки и выволокли на металлический фундамент города, на кривую улочку между приземистыми зданиями. Неподалеку собралась небольшая толпа, люди переговаривались и указывали на него. Не особо интересуясь ими, Скиталец сосредоточил все внимание на пяти фигурах, стоявших позади толпы и выделявшихся из общей массы. На людях, у которых в груди тлел огонь.

      Они стояли, опустив голову и закрыв глаза; их угли как будто остыли. Двое из них, похоже, были женщинами, хотя огонь, выжегший грудную клетку, не оставил после себя ни намека на груди, только дыру шириной в две ладони, с торчащими из обгорелой кожи по краям остатками ребер.

      И угли вместо сердец.

      На всех прочих была одежда, которую он уже видел, – скрывающая все тело, с воротником до подбородка и плотными перчатками. Несколько человек носили белые плащи – строгие, распахнутые спереди, со знаками различия на плечах. Чиновники или офицеры. Остальные рядились в приглушенные цвета, – должно быть, они принадлежали к простому сословию. Из женщин некоторые носили юбки, хотя большинство предпочитали длинные, похожие на платья кофты, распахнутые спереди, и штаны. Многие, как мужчины, так и женщины, ходили в широкополых шляпах. Зачем им шляпы, когда и света-то почти нет?

      «Не думай об этом, – устало велел себе Скиталец. – Какая разница? Ты уберешься отсюда раньше, чем успеешь узнать об их культуре хоть что-то».

      Кожа у многих была светлой, хотя нередко на глаза попадалась и темная, как у Скитальца. Обладатели промежуточных оттенков находились в явном меньшинстве.

      Вскоре толпа затихла, затем люди стали опускать