Трилогия «Планета свиней». Максим Волжский

ножках, но поскользнулся в луже осетинского джина и рухнул на спину.

      – Ответьте нам, кто расстрелял кабанов, и мы отстанем, – улыбался Зубов; ему нравились забавные гибриды.

      – Их замочили волки! – выкрикнул Абрамяу, вынырнув откуда-то снизу. – Чёрные волки с большими пистолетами!

      Жюль сжал кулак, оттопырил указательный палец, изображая ствол.

      – Пах… пах… – рассмеялся морской кот. – Они всех расстреляли и свали нафиг из кабака!

      – А вот и не всех, – вмешался крыс. – Молодого кабана не убили. А ещё жирную кабанину с медалью на лямке оставили в живых.

      – Интересно, интересно, – подыгрывал Зубов. – Ну-ка налейте мне пять грамм. С вами махну, по-братски.

      Герман закивал двузубой мордой, щёлкнул хвостом и наполнил стакан водкой: граммов двести.

      Стас расстегнул бушлат и, не закусывая, проглотил содержимое полностью.

      – Вот это по-нашему! – хором поддержали весельчаки полицейского.

      – А теперь расскажи, кого волки убили, кого пощадили, – вернулся к беседе Зубов.

      – Лейтенант живой остался. Потому что он хромой был. Только из госпиталя выписался. И бабу его не убили. Волки сказали: забираем вас с собой, поскольку ты умный, – оповестил крыс и призадумался. – Но почему умный?.. если с неудачниками связался?

      – А бабу, говоришь, не убили, потому что красивая? – уточнил Стас.

      – Красивый здесь, только я! – рассмеялся Герман. – А она страшная и старая, как тюрьма центральная!

      Гомвуль положил лапу на плечо Стаса и шепнул на ухо:

      – Обернись. Только сразу не падай.

      Зубов покрутил стакан, постучал донышком по стойке бара и как бы нехотя повернулся.

      У входа стоял сын генерала Щербы – хорошо выспавшийся и протрезвевший капитан Ахлес.

      Глава 23. Таёжный голод, и как Геннадий стал многодетным отцом.

      Рефрижератор выехал из Якутска ровно в полдень. Геннадий Сыроежкин привычно крутил баранку, рядом сидела Мария Борисовна Пяточенко. Дороги за городом замело, но мощный грузовик запросто справлялся с непогодой. «И не такое видали!» – храбрился Геннадий, рассекая прикреплённым к бамперу ковшом кучи из снега.

      – Как же мне повезло! – восхищалась бывшая учительница. – Я и представить себе не могла, что буду ехать в одной машине с самим императором Варакиным!

      – Обстоятельства, – резонно заметил Сыроежкин. – Импульсивные обстоятельства меняют представление о социуме. Я не исключаю сакральной миссии, возложенной на нас, дорогая Мария Борисовна. Вот, например, в том го́де ехал я в Алдан. Половина пути уже за спиной; а лето было жаркое, и кондиционер сломался. У меня с собой маринованная свежатина в ведёрке и поллитровка «Княжеской» в бардачке. Я остановился в тихом месте. Вечерело уже. Разжёг костёр. Сижу – жарю шашлык. Запах стоит сумасшедший! Посмотрел я на небо, а та-ам… вот говорю как есть, Борисовна: звёздочки махонькие в ряд выстроились, ну, штук десять, а потом резко разбежались и в треугольник перестроились. Какое-то время звёздочки померцали, а затем в квадрат встали. Долго