Отец Феона. Тайна псалтыри. Анатолий Леонов

э́тот моме́нт ба́лка, каза́лось кре́пко зажа́тая ме́жду двумя́ пли́тами, неожи́данно просе́ла и разверну́лась в сто́рону. Не удержа́вшись на бревне́, Пе́тька сорва́лся вниз и с ди́ким кри́ком полете́л в прова́л. Сле́дом одна́ из плит с гро́хотом сошла со своего́ ме́ста и соскользну́в по стене́ прова́ла на́глухо заку́порила щель, подня́в при э́том большо́е о́блако из пы́ли, штукату́рки и ме́лкого ще́бня. Пыль стеля́сь как тума́н клуба́ми распространя́лась по всем закоу́лкам монасты́рского двора́ ме́дленно оседа́я на изры́тую зе́млю и разворо́ченные сте́ны. Наступи́вшую вслед за но́вым обва́лом гнету́щую тишину́ взорва́л отча́янный вопль кня́зя Щенятева:

      – Пе́тька-а-а, паску́дник… убью́!

      Пе́тька откры́л глаза́ и не уви́дел ничего́. Кроме́шный мрак. От наполня́вшей во́здух пы́ли бы́ло тяжело́ дыша́ть. Стра́шно садни́л лоб и боле́ло пра́вое коле́но. Приподня́вшись на локтя́х, па́рень вы́тащил и́з-под себя́ кусо́к би́того кирпича́, бо́льно вре́завшийся в спи́ну, прока́шлялся и закрича́л, задра́в го́лову вверх.

      – Эй, кто-нибу́дь, я здесь! На по́мощь! Спаси́те!

      Прислу́шался. Тишина́. То́лько давя́щий звон в уша́х и негро́мкое шурша́ние со всех сторо́н, от кото́рого у па́рня всё похолоде́ло внутри́. От стра́ха хоте́лось пла́кать, бежа́ть сломя́ го́лову прочь из э́того ме́ста. Но бежа́ть бы́ло не́куда. Остава́лось наде́яться на тех, кто оста́лся наверху́.

      – Ба́тюшка! Дани́ла! Вы́тащите меня́ отсю́да!

      Сло́вно вняв его́ мольба́м с ве́рху послы́шались приглушённые то́лстыми сте́нами голоса́, разда́лся шум па́дающей о́сыпи и в лицо́ уда́рил я́ркий со́лнечный лу́чик.

      – Сыно́к, э́то ты? – послы́шался све́рху взволно́ванный го́лос кня́зя.

      – Я ба́тюшка!

      – Цел?

      – Цел, то́лько но́гу кре́пко уши́б. Ка́жется, кровь течёт.

      – Сиди́, не дви́гайся – приказа́л оте́ц – Мы тебя́ вы́тащим. Ты гла́вное не шевели́сь, а то неро́вен час ещё чего́ обва́лится. Тут всё давно́ истле́ло в труху́, одно́ гнильё круго́м. Подожди́ немно́го мы ско́ро.

      Ви́димо оте́ц отошёл. Го́лос его́ стал глу́ше. Слы́шно бы́ло как он распека́ет и подгоня́ет рабо́тников, расчища́вших зава́л. Успоко́енный, немно́го прише́дший в себя́ Пе́тька поудо́бней устро́ился на ку́че би́того кирпича́ и доста́л из ко́жаной калиты́, вися́щей на по́ясе голла́ндский шпанхан, обме́нянный по слу́чаю на ста́рый тата́рский саада́к у Афоньки, сы́на воево́ды Тере́нтия Забелы. У мушке́тного замка́ был обло́ман курко́вый винт, но э́тот недоста́ток не меша́л ему́ испра́вно рабо́тать. Ударя́я кремнём об огни́во Пе́тька вы́сек я́ркий сноп искр, разлете́вшихся как поте́шные огни́ в ночно́м не́бе на мгнове́нье освети́в мра́чные сте́ны подзе́много казема́та. Сколь не скороте́чна была́ вспы́шка све́та, но ма́льчик успе́л заме́тить, что сиде́л он на небольшо́й ку́че ка́менного кро́шева и строи́тельного му́сора, осы́павшегося то ли со стены́ – то ли с большо́й коло́нны, подпира́вшей свод подземе́лья. Ещё и ещё раз высека́я и́скры из кремнёвого замка́ он смог рассмотре́ть ка́менную