Переполох в Академии Граней. Это кто еще попал!. Анастасия Милованова

непонимающими взглядами, но ни она, ни я не произносим ни слова.

      – Что мы знаем о пиримах? – Раманюк прерывает молчание неожиданным вопросом, наклоняется и поднимает планшет.

      И продолжает, явно не рассчитывая на мой ответ:

      – После первого прорыва Граней в наш мир вместе с тварями Загранья пришли и пиримы. Эти сущности связаны с сознанием носителя на каком-то тонком уровне. Мы до сих пор не до конца изучили, почему у одних людей есть стражи, а к другим они так и не приходят. Но не суть. После инициации пирим растёт и развивается. Поначалу он привязан к носителю, практически не имеет физического воплощения и может противостоять врагам лишь магически.

      Она, не глядя на нас, крутит в руках планшет. Но я уверена: ни строчки на нём не видит. То, что кажется лекцией, на самом деле оказывается историей, что связана конкретно с ней. Осталось только понять как.

      – Мы не знаем, что является толчком, но в определённый момент пирим отделяется от носителя и приобретает физическое воплощение. – По линзам очков пробегают блики, когда куратор наконец-то поднимает на нас взгляд. – Но если призыв совершить слишком рано, без теоретической подготовки, то может произойти всё что угодно. В моём случае Буваги попытался захватить моё тело.

      Я бросаю быстрый взгляд на её рога, и до меня доходит: Раманюк не представитель другой расы существ – она жертва собственной самонадеянности.

      – Это больно? – невольно вырывается у меня.

      – Я не хочу призываться, – почему-то испуганно пищит Фло и прыгает мне на грудь, съёживаясь до размеров котёнка. – Мне нравится моё тело, а твоё себе оставь!

      – Хороший пирим заботится о хозяйке, – одобрительно кивает дэра, не отвечая на мой вопрос.

      Хотя мне и без этого ответа всё понятно. Сквозь тщательно удерживаемую маску благодушия пробиваются истинные эмоции сидящей передо мной женщины. Не знаю, сколько времени прошло с того момента, но Раманюк до сих пор больно вспоминать о последствиях своей ошибки.

      – В общем, о пиримах поговорили. – Она внезапно хлопает руками по столу.

      Атмосфера в комнате из гнетущей тут же преобразуется в рабочую.

      – Но лисичку твою надо проверить на потенциал и чистоту. Настораживает меня её длительная активация.

      – Я сегодня мылась, я чистая! – отчаянно верещит Фло, забираясь мне на шею, под воротник рубашки.

      И вот это вызывает подозрения уже у меня.

      – Прекрати, ты ведёшь себя странно, – выдыхаю сквозь сжатые зубы и ловлю рыжую трусиху за загривок.

      Сдёргиваю с себя и строго смотрю ей в глаза.

      – Чего это она? – удивлённо спрашивает меня Раманюк и, проводя манипуляции со столом, выставляет какие-то режимы.

      – Говорит, что чистая, мылась сегодня, – я передаю послание Фло, отводя взгляд от умоляюще смотрящих на меня глазок.

      – Милая, это не больно, – в голосе дэры убойная доза успокоения, но Флоренс продолжает затравленно смотреть на меня. – Клади её сюда.

      Раманюк разводит руками над загоревшейся красным светом столешницей. Тревожный