Гонзо-журналистика в СССР. Евгений Капба

ног. Четыре килограмма тротила – не шутки! Я защёлкал фотоаппаратом – из скважины рванул целый фонтан чёрной жижи, должно получиться эпичное фото!

      Нет, нефть так не добывают. Так сейсморазведчики возбуждают упругие колебания – при помощи взрывных работ. Кажется, отличный кандидат на мой личный конкурс конченых заголовков: «Как в Дубровице возбуждают упругие колебания: весьма специфичный опыт сейсморазведчиков».

      Пока народ с фото– и кинокамерами третировал Тихого – главного инженера Управления сейсморазведки НГДП, я пытался скрыться от многозначительных взглядов комсомолки Юговой и сделать это одновременно с поиском источника умопомрачительного запаха свежего хлеба.

      Меня интересовали в первую очередь дубровчане, которые работают здесь, в полевом лагере. Про начальников и достижения напишут и другие – тут хватало талантливых писак и без меня, а потому я аккуратно слился с интервью и, подчиняясь своему обонятельному инстинкту, двинул на запах выпечки.

      Ароматы сдобы привели меня к обычному белому вагончику. Именно здесь располагалась кухня. Тут же, под навесом, стояли огромные деревянные катушки, переоборудованные под столики, и аккуратные чурбачки, что служили табуретами. Я поднялся по железным ступеням, отворил дверь, и в лицо мне шибануло сытными запахами борща, тушёного мяса, овощей… И никаких булочек!

      – Добрый день! Я из газеты «Маяк», вот хочу написать про то, как сейсморазведчики в полях питаются!

      Две миловидные женщины-поварихи неопределённого возраста тут же разулыбались, застеснялись, но при этом принялись наводить лоск в своём хозяйстве: тут – смахнуть крошки, здесь – аккуратнее расставить кастрюльки…

      – Мы хотим, чтобы всё было по-домашнему! – хором заговорили они и рассмеялись.

      Обе оказались уроженками Дубровицы и с удовольствием рассказали и про меню, и про особенности полевой кухни.

      – А когда холодно – то у нас есть ещё и вагончик-столовая… Их с кухней спаривают, – они переглянулись и снова принялись хохотать.

      – Это замечательно, а булочками вот пахло, это откуда?

      – Это от нас! Пирожки с мясом, с яйцом и рисом, с грибами, с картошкой, капустой, со сгущёнкой и повидлом. Печёные, не жареные!

      – А…

      – А все уже разобрали! Очень наши мальчики их любят!

      Зараза! Конечно, материал будет неплохой, и поварихи должны на фото получиться просто огонь, но пирожки проплыли мимо меня. Я выбрался из вагончика и растерянно повертел головой: всё-таки булочный запах определённо витал в воздухе!

      И в этот самый момент я встретил его! Этот посланец небес шёл в ореоле солнечного света, сверкая великолепной лысиной и слегка сутулясь, потому как руками прижимал к груди бумажный пакет, полный пирожков!

      – А-а-а-а! Пресса! А чего ты с Тихим не беседуешь? Там же все ваши?

      – То не наши, то ихние… Евоные… Чёрт, в общем: это я наш! А они – не наши!

      – А чего это ты – наш?

      – Так я ж дубровицкий, из «Маяка»!

      – Шкловский что ли?

      – Белозор!

      – А-а-а-а,