Электрический бал. Михаил Жарчев

«Что значит “был”?»

      – Кто этот он, про кого говорите?

      – Да, Гошка треклятый! Я ей и говорила, Христом Богом, барыня. Обтащит он вас, обкрадёт. Проходимец, чёрт. Деньгами прельстился. А она – венчаться буду, а ты, мол, девка дворовая, в любви ничего не понимаешь, так не завидуй. А то, говорит, отведу в участок-то тебя, так там тебе розгами-то всыплют, чтоб не смела поклёп наводить.

      Обер-полицмейстер наклонился вперёд и взял служанку за руку:

      – Прасковья Фёдоровна, Христом Богом, ближе к делу, что вы видели с утра?

      – Они рано встают обычно. А тут припозднились. Не слышу колокольчика. В дверь стучусь. Справиться, подавать ли кофий. Сильно барыня кофий кушать любила, особливо по утрам. Как сердцем чуяла, как сердцем! Запереживалась. Дверь толкнула. Так я и увидела, лежит барыня наша… Бедная, ох, бедная…

      Женщина взвыла зверем и погрузила лицо в передник.

      По лбу Поля заструился пот. «О чём говорит эта сумасшедшая?!»

      – Вы считаете, тот самый, хм, Гошка, убил барыню?

      Служанка перестала вдруг плакать и подняла мокрые от слёз глаза:

      – Ну а кто же ещё, батюшка?

      Сердце подпрыгнуло князю в глотку. Комната поплыла куда-то вправо. Князь уже не слушал, что говорят эти люди. Он смотрел на рисунок обоев, и до его сознания доносились лишь отдельные слова: палец, перстень. Одновременно с ними в памяти всплывали события ночного сна. Он вдруг понял, что каким-то непостижимым образом всё это связано воедино. Но может ли это быть?

      Пошатнувшееся сознание его вернулось в тело. Все три человека в комнате теперь молча смотрели на него.

      Служанка раскрыла свой некрасивый рот. Через мгновение её крик заполнил уши Поля. Он оттолкнулся от стены и побежал прочь, лишь бы скрыться от этого пронзительного звука. Какая-то древняя, животная часть его мозга приказала ему сделать это.

      Он нёсся по аллее, спотыкался, падал, вставал и бежал вновь.

      Ему на миг представилось, что он несётся по удушающе ароматному лавандовому полю. Жёсткие стебельки царапают его маленькие ножки. Солнце печёт кудрявую макушку, и зуд насекомых почти заглушает смех няньки, которая догоняет сзади. Маленький князь улепётывает от неё, но не слишком быстро, чтобы дать шанс почти догнать себя, но как только рука старушки коснётся плеча – убежать ещё дальше.

      Князь обернулся, но увидел совсем другое. За ним вприпрыжку неслись несколько людей, среди которых он узнал худого писаря. Сам обер-полицмейстер стоял у входной двери и нацеливал в спину князя револьвер.

      Князь нырнул в одну сторону, потом в другую, чтобы уйти с линии выстрела. С мгновения на мгновение он ждал, что горячая пуля ужалит его между лопаток. Сердце стучало в ушах. Наконец ворота пронеслись мимо и остались позади.

      Полицейские кучера встрепенулись, но Поль пролетел мимо и завернул за угол, чтобы затем скрыться в непредсказуемых московских переулках.

      После погони ухало в висках и ломило затылок. Лёгкие пылали огнём. Каждый вдох казался пыткой. Князь не помнил, где и как нашёл извозчика. Не помнил и