Электрический бал. Михаил Жарчев

в бедной крестьянской дочери, которой я, по повелению злой судьбы, являюсь? – протянула баронесса настолько кокетливо, насколько позволял преклонный возраст.

      – П-р-р-ротестую! – запротестовал Жорж. – Ни одна, даже самая знатная, бургундская принцесса не сравнится с вашей дивной красотой!

      Баронесса утробно загоготала:

      – Ну хватит вздора, mon cher! [8] Что там у вас вздыбилось в панталонах?

      – И смерть, и жизнь, и бешенство желанья! – задекламировал Жорж. – Бегут по вспыхнувшей крови. И разрывается дыханье!

      Влюблённого мотало из стороны в сторону.

      – Баронесса, козочка, мне бы жахнуть ещё рюмашку для порядку. Чтоб легче было впиться, так скать, в ваши красы, как жадная пчела в листок весенней розы.

      – Вы выпили сполна, гусар. А теперь прыгайте уже на свой цветок, да и жальте меня, жальте!

      Жорж зарычал и замотал головой, будто храбрясь перед нырком в ледяную прорубь. Князь отстранился с отвращением от замочной скважины. В этот момент мертвец схватил его за шкирку, поднял над землёй, распахнул дверь и метнул, будто он был не тяжелее котёнка, в проём.

      Поль больно рухнул на пол, а когда поднялся, то увидел за собой лишь стену, увенчанную большим и не очень правдивым портретом хозяйки. Никакой двери, чтобы вернуться назад, не было.

      – На что вы там уставились? – спросила баронесса. – Долго ли мне быть ещё съедаемой желанием?

      Поль испуганно развернулся. Баронесса лежала в ворохе простыней, раздвинув белые ноги. На правой руке её в свете луны поблёскивал перстень.

      Князь почувствовал, что в паху у него пульсирует что-то тяжёлое. Он опустил глаза и вскрикнул. То, что он увидел, никак, никак не могло принадлежать ему.

      – Ну хватит дурачиться, мой жеребец, – прорычала баронесса томно, приподнимаясь на кровати. При этом ночнушка спала с её плеча и оголила бледную тяжёлую грудь.

      Князь дёрнулся было назад, но баронесса протянула руку и схватила князя за то, что никак, никак не могло ему принадлежать, но, как выяснилось, имело наикрепчайшую связь с его телом и ощущениям.

      Князь понял, что безбожно пьян. Тело его повело, и он завалился на победно улюлюкающую баронессу.

      Остальное виделось ему сквозь пелену хмельного тумана. Стоны, вздохи, поцелуи, объятия. Тошнота. Тошнота. Поль несколько раз проваливался в небытие, но снова просыпался от криков баронессы.

      Когда истязания кончились, князь завернулся во влажные простыни и, дрожа, провалился в беспробудный сон. В нём Поля мотало по бесконечной спирали разрозненных больных мыслей.

      Глава III

      Cadavre

      (начало письма обгорело)

      … что до того примечательного иностранца, о встрече с которым я поведал в прошлом письме, история его получила на днях неожиданное продолжение.

      Заявилась ко мне на приём одна купеческая мамаша с дочуркой. Требую, говорит, разыскать англицкого колдуна. (У них, по старой традиции, все иностранцы либо англичане, либо немцы.) «Попался, голубчик!» – думаю. Зло, оно не может

8

Мой дорогой (фр.).