Бесоборец. Гоблин

поджала губы и нехотя кивнула.

      Невольно залюбовался ее новым нарядом. Это платье было красным, словно она намеревалась обратить на себя внимание всех, кто обладал зрением. Покрой был весьма скромным, пока девушка не поворачивалась к зрителю спиной. Та была открыта почти до самой поясницы, и полотна ткани были стянуты тонкими цепочками, покрытыми переливающимися камнями.

      Я подошел к ней, подал руку.

      – Выглядишь великолепно.

      Сестра удивленно на меня покосилась, но помощь приняла.

      – Едем. Только постарайся меня не опозорить, – не поворачиваясь, процедила она.

      – Едем? – переспросил я. – Особняк Муромцевых в двух кварталах.

      Анастасия остановилась у двери. Обернулась, удивленно посмотрела на меня:

      – Истинные аристократы не ходят в гости пешком. Даже если нужно пройти два дома. Это считается признаком дурного тона и плебейской натуры.

      Дворецкий услужливо открыл дверь, выпуская нас из дома.

      Машина уже стояла у крыльца. Черная «Победа 1967», с которой мезоамериканцы скопировали свою «Шевроле-Импала». Реплика так и не нашла любви у американцев.

      Я бы предпочел ехать на «Консуле», но на нем мы сегодня уже ездили в магазин. А появляться два раза за день на одной и той же машине наверняка также считалось признаком дурного тона. Уточнять это у сестры я не стал. Не хватало еще сильнее разозлить фурию.

      Водитель уже ожидал нас у автомобиля. Открыл дверь, помогая сесть. А затем машина тронулась, выезжая с территории особняка.

      – Урожденная Федорова и княжна Святогорова едет на прием к бастарду… с бастардом, – пробормотала сестра, глядя в окно. – Хорошо, что маменька этого не видит. За такое меня бы точно лишили наследства.

      – Не понимаю, в чем разница, бастард ты или аристократ, – пожал плечами я. – Сила у всех одинаковая.

      Анастасия повернулась ко мне:

      – Ты серьезно? – скривившись, уточнила она.

      Я кивнул:

      – Ну да.

      Девушка какое-то время помолчала. Затем ответила:

      – Бастарды всегда несут плебейские корни. Истинные аристократы никогда не будут считать наполовину простолюдинов равными себе. У любой семьи, даже самой молодой, есть история. Я молчу про нас, где в каждом поколении рождалась легенда, которая прославила свое имя и имя семьи в веках. А у бастардов какая история?

      – Ну, мой отец был урожденным Святогоровым, – не согласился я. – Значит, я тоже часть семьи.

      – Ага, – холодно усмехнулась Анастасия. – Нежеланный ребенок, которого оставили в приюте. У каждого аристократа по два десятка потомков. Но только те, кто был рожден в браке, получают фамилию. Остальным ничего не светит.

      – Некоторые бастарды становятся купцами или покупают титул.

      Сестра фыркнула:

      – Таким дворянам никто не подаст руки в приличном обществе. «Заводные» – это… недоразумение. Бастарды ненавидят их за то, что они называют себя дворянами, а аристократы презирают за происхождение.

      – Но дела с такими дворяне иметь все же будут.

      – Если