Вторичка. Эра Думер

за счет чего и заработал репутацию увлекательного собеседника.

      Порой, когда его пальцы уставали зажимать струны, он подходил ко мне и заводил разговор про квантовое бессмертие или кота Шредингера. На что откладывал вырученные средства – не рассказывал. Бренчал ради горстки мелочи явно не от хорошей жизни. Выражусь в манере Андрея: наша подземка – квантовый переход для отбросов.

      В общем, не коллеги, а «соль земли».

      Днями напролет не утихала болтовня: шли разговоры и о том, что поведение фотонов зависит от присутствия наблюдателя, и о том, на каком рынке подкручивают весы ради обмана.

      Зева заметил, как я методично складываю блузки, и щелкнул пальцами:

      – Ты выбрала голубую блузку, а не зеленый джемпер. Казалось бы, какая мелочь? А ты в курсе, что всякий выбор порождает две и более вселенных, где случился и не случился результат?

      – …а эти же вселенные, – произнесла я параллельно с Андреем, – как снежинки, порождают свои развилки, исходя из решений наблюдателя.

      – Ого, Верун, ты тоже смотришь «Квантовый замес» по четвергам? – удивился он.

      – Верун? Не люблю клички, мы же не в тюрьме. Зови по имени.

      У гитариста покраснели кончики ушей. Андрей прочистил горло и переключился на Эвелину:

      – Эй, Велька, как твое «ничего»? Какую ленту покупать-то к рождению малыша? Розовую, голубую?

      Попрошайка подбоченилась:

      – Шел бы ты отсюда, Джон Леннон недоделанный, ты мне всех благотворителей распугаешь!

      Эвелина появилась в переходе ближе к тридцати. Она была из тех, кому не удалось покорить столицу. Провалившая вступительные экзамены в трех вузах, Веля не унывала. В родной городок возвращаться напрочь отказывалась, чтобы не огорчать стариков-родителей. В переписке с ними лгала, что работает в престижной фирме. Эвелина была простой и глупой, но с добрым сердцем. Она делилась со мной обедом и читала вслух анекдоты из еженедельников. Памятуя об ультиматуме Олежи, я принялась за работу. Зазывала прохожих зарубежным пошивом и модным фасоном. К мужчинам обращалась с предложением порадовать жен, к противоположному полу – прикупить обновку. Продажи шли вяло. Люди мерзли и у прилавка не задерживались.

      К вечеру, когда подземку осветили рыжие фонари, я пересчитала наличные. План по продажам был выполнен процентов на пятнадцать.

      «Олежа вышвырнет меня на улицу – это лишь вопрос времени», – сокрушилась я.

      – Пора и честь знать, – сообщила Веля, посмотрев на наручные часы.

      – Сегодня уходишь пораньше? – спросила я.

      – Ага. Миша обещал подбросить до дома.

      – Миша? А Сережа вылетает из гонки бойфрендов?

      Веля запустила руки под пуховичок, ловким движением отстегнула бутафорский живот и сложила в пакет. Куртка для беременных обвисла на стройной фигуре. Попрошайка ссыпала мелочь в истрепанную сумочку и повесила ее на плечо. Расправила челку, смотрясь в карманное зеркальце, и ответила:

      – Сережа – все.

      – Соболезную.

      – Сплюнь!