Стойкая оловянная Зельда. Наталья Владимировна Власова

который по сути являлся фикцией: многие в юденрате думали, что пойдут на сотрудничество с оккупационной властью и смогут как-то с ними договориться, но по факту, для нацистов, это был орган управления, слежения и контроля за еврейским городским населением, коей значительной частью и был Минск. Большинство евреев-стариков, помнивших еще немцев со времен Первой Мировой, успокаивали людей, уверяя, что ничего страшного не будет, немцы очень дисциплинированные и культурные люди, хотят навести порядок и организовать таким образом быт. Тем, кто приезжал с территорий Польши и рассказывал о тех зверствах, которые уже успели натворить немцы на оккупированных территориях в основном среди еврейского населения, мало кто поначалу верил. Тут либо сказывалось то, что в СССР не было такого понятия, как антисемитизм, и это считалось дурным черносотенным наследием царизма, либо поколение, помнящее еврейские погромы в царской России, было уже немногочисленным, и интеллигентное большинство старейшин и мысли не могло допустить о возможном страшном насилии, притом, что большинство гражданского еврейского населения было беспартийным: простыми работниками, торговцами, портными, врачами, домохозяйками, учителями, и не имели отношения к коммунистической партийной номенклатуре, которую хотел извести фашистский режим здесь, на местах. В общем, никто и помыслить не мог о том, что все обернется такой трагедией, имя которой Холокост. Уже к середине лета немцы стали создавать гетто – начали зачистку еврейского населения от остальных, создавались целые кварталы, куда методично регистрировали и свозили еврейские семьи. Туда и попали Зельда с дедушкой. Их поселили в детском саду в Санитарном переулке. Потом рядом, поздней осенью 41-го, здесь появится зондергетто. Всех заставили носить желтые нашивки, которые должны быть плотно пришиты к одежде спереди и сзади, номера своих домов. За порядком следили местные и приехавшие с соседних республик бригады полицаев. Местные поначалу контролировали спустя рукава, и им было неохота проявлять какую-то агрессию ко вчерашним соседям. Многим еще на этапе формирования гетто благодаря слабой организации контроля поначалу удалось бежать. Среди них и был мой Ленька. Молодому еврейскому парню было крайне небезопасно находиться там, что бы ни говорили старейшины. Тем более коммунисту. Немцы не ожидали, что белорусы действительно в большинстве своем мирно сосуществуют с евреями. Они полагали, что дай только волю развязать антисемитские настроения, пойдут массовые еврейские погромы руками местного населения, как это было в других оккупированных странах. Но такого не произошло. Однако со временем жесткая дисциплина, спускающаяся сверху, и круговая порука сделали свое дело: за помощь евреям, за сокрытие их детей начали публично вешать и расстреливать целые семьи. И многие испугались. Многие стучали. Сосед на соседа, даже хуже – на детей. Делалось из страха, желания заработать