Узлы и волны. Анна Цой

крокодила, и длинноногой меня, забывшей, что здесь и в детстве в полный рост встать было невозможно.

      – Через минуту я обозначу плату за это надругательство над моим достоинством, – сперва сел, сгорбившись, а после понял, что он тут только лежа сможет функционировать, Оз, – м-мм. Пыль, паутина и наглая паучица, – он ехидно лёг на спину и уставился на меня, – теперь я понял почему я вижу тебя грязной чаще, чем опрятной.

      Я в этот момент сидела на попе и чувствовала детский восторг, будто вернулась сюда с Фреей и остальными школьными девочками, будто не было ничего после тех золотых дней, и никто из нас не взрослел, не переживал ничего ужасающего.

      – Знаешь, – поглядела на ищущего на лице паутину парня, – а мне и сейчас с тобой здесь комфортно.

      И я была не против пережить всё ради единого этого момента. Поэтому проползла коленями до недовольного пресмыкающегося и забралась сверху. С кряхтением и тяжёлым вздохом из-за пыли.

      – Планируешь извинения? – ухмыльнулся он.

      А я легла, прижалась к его губам и впилась пальцами в плечи, ставшие каменными сразу. Его ладони двинулись по бедрам вверх к…

      – Оз, – осудила его взглядом, удерживая лицо в миллиметре от его ухмылки, – это наглость.

      – У тебя такая округлая попа, – сжимал то, о чём говорил, парень.

      Спасибо, что поверх шорт, а не под ними.

      – А если бы я сейчас не… мимозничала, то ты бы не был таким поступательным и планирующим? – легла на него совсем.

      Из его груди донёсся смешок.

      – Нет, – выдал он без капли совести, – я тебе сейчас скажу кое-что, что ты не стала спрашивать вчера, но должна была.

      Мне стало интересно, хоть я и была увлечена расплавлением по нему всей собой, впервые ощущая его теплоту так полно.

      – Самерфил вчера достала всех своими вопросами о причинах исчезновения девушек старших и высших классов, – напомнил он, – как уже сказали – виной этому традиции высших кругов Костны. Это означает, что в определённом возрасте наследник обязан поступить так, как велят ему традиции, дабы получить возможность стать членом семьи с правами, приравненными к остальным мужчинам.

      – Как-то я не улавливаю сути между твоим общупыванием меня и традициями, – призналась ему, – тебя же не дед на такое надоумил?

      Мои смешки его не устроили:

      – Послушай внимательно, я и без твоего настроения не могу определиться драматизировать мне, либо продолжать мыслить… физиологией, – полустон, – на которой ты так неудобно лежишь.

      Пришлось поменять позу и подняться выше по нему, чтобы в один прекрасный момент замереть, глядя на такого же застывшего парня и пробормотать:

      – Теперь мне неудобно.

      Пришлось совсем подвинуться на его живот и подпереть голову коленом, чтобы не упираться ею в потолок.

      – Я готов полюбить замкнутые пространства, – усмехнулся Оз-зи, – вот ровно с того времени, как мы переспим.

      Смотреть на небо через цветное стекло витража – вот, что я предпочитала, пока он говорил тут пошлости.

      – Что там с традициями? –