Ванильный альбом. I. Владимир Мороз

Они дети своего времени. Рождаются, любят, живут. Медленно идут к свету, пробиваясь сквозь тьму.

      – Да какой свет? Его и не видно! Кто несёт? Единицы! Остальные как рыбы, плывут по течению до самого моего прихода. Холодные, безвольные, злые, жадные.

      – Ты просто не знаешь, что такое любовь и как она меняет всё живое.

      – Это, что ли, твоя любовь? – Смерть кивнула в сторону склонившегося невдалеке солдата, рыдающего над погибшим другом. – Сейчас он ревёт, завтра кто-то другой над ним будет. Получается, любовь – это слёзы?

      – Да, – кивнул Ангел, – и слёзы тоже. Они разные бывают, от горя или от счастья. Это эмоции неравнодушных. Во всей Вселенной нет ничего прекраснее любви. Она несёт тепло, счастье, радость, свет, спасая мир от хаоса, так милого тебе. Когда человечество это поймет, многое изменится, уж поверь.

      Почувствовав еле бьющуюся жизнь около разорванного взрывами окопа, Ангел, стараясь не выдать своего волнения, медленно подошел поближе, остановился, разыскивая взглядом источник.

      Смерть, бросив жевать, рванула в ту сторону, но Ангел, резко взмахнув крыльями, отбросил её назад. Затем подошел к увиденному телу и прикрыл его собой.

      В это время лежащий в чёрной грязи маленький солдатик хрипло вздохнул и шевельнулся, приоткрыв глаза.

      – Ещё один, – подошел к нему пожилой санитар в длинной перепачканной грязью и кровью шинели. Присев, он расстелил плащ-палатку, на которую уложил раненого товарища.

      – Всё равно мой будет, – злобно фыркнула Смерть, – не сейчас, так в следующем бою. Вряд ли доживет до старости.

      – А вот это мы ещё посмотрим. – Ангел продолжал укрывать солдатика крыльями не оставляя, пока того тащили в медсанбат. – Кто знает, – крикнул он Смерти, которая, махнув на него рукой, вернулась к прежнему занятию, громко чавкая, – может, в будущем этот мальчонка станет тем, кто закончит с войнами.

      – Наивный дурак! – смачно рыгнула Смерть и потянулась к новой жертве.

      Белая птица

      – Ты будешь спать или нет? – недовольно фыркнула заспанная женщина, щурясь от яркого света лампы. – Сколько можно прыгать туда-сюда?

      – Сейчас, милая. – Пожилой худощавый мужчина, включив свет в спальне, что-то рассеянно искал на прикроватной тумбочке. – Куда-то положил записи, не могу найти.

      – Если ты про вырванный из дочкиной тетради листок, он на твоём столе справа, под журналом. – Супруга отвернулась, прикрыв глаза рукой.

      – Жаклин, ты прелесть! – мужчина улыбнулся и поспешил в кабинет.

      – Вот, паразит, опять свет забыл выключить. – Женщина вылезла из-под теплого одеяла и, тихонько ругаясь, пошла к выключателю. Она уже давно привыкла к ночному образу жизни мужа, который мог до утра засиживаться над очередным исследованием, а потом весь день зевал, поглощая кофе литрами.

      – Ты же доктор! – корила она его. – Сам себя в могилу загоняешь таким режимом.

      – Милая, – отшучивался тот, – рожденный утонуть в авиакатастрофу