На острие меча. Вадим Поситко

что разобрать, кто из них кто, было сложно. Но Кезон и не пытался, сейчас его занимало другое: чем он заслужил свое особое положение? Во-первых, его не связали (у других пленных руки были стянуты веревками), а во-вторых, бросили (или уложили) отдельно. Такое внимание к своей персоне он мог объяснить только бросающимся в глаза внешним видом: дорогие сандалии, восточный головной убор, по азиатской моде подстриженная борода и смуглая кожа. Другой причины Кезон пока не находил.

      – Откуда ты?! – услышал он резкий, скрипучий голос, неприятно резанувший слух. – Я тебя спрашиваю, олух!

      Последовал грубый пинок в бок, тут же отозвавшийся болью во всем теле.

      – Из Сирии, путешествую, – кривясь, отозвался Кезон.

      – И каким ветром надуло в наши края?

      Расспрашивал его высокий крепкий воин, судя по дорогим браслетам на запястьях, офицер.

      – Я ученый, изучаю страны, составляю карты.

      – Карты, говоришь? – Офицер явно заинтересовался.

      – Да, я географ, – кивнул Кезон, хотя это движение и принесло ему новую боль.

      – Географ – значит, шпион! – сделал вывод боспорец и вынес свой приговор: – Ладно, полежи пока. В Пантикапее решат, что с тобой делать.

      Он удалился, на ходу отдавая распоряжения своим подчиненным, и Кезон еще долго слышал его мерзкий голос. Теперь, когда ситуация прояснилась, у него появилась почва для размышлений, а именно: как в дальнейшем выстраивать свое поведение. Клеймо шпиона – не лучший вариант для пленника. Тем не менее впереди забрезжил слабый огонек надежды.

      Кезон облизал потрескавшиеся губы и с искренним сожалением посмотрел за корму корабля, в синюю даль моря. Где-то там, в мрачных водах Эвксина, опускалась на дно пробитая вражеским тараном «Олимпия».

      Глава 6

      Томы, это же время

      В Томы Лукан прибыл во второй половине дня и сразу отправился на поиски постоялого двора. Прежде чем явиться к наместнику провинции, не мешало привести себя в порядок, да и время явно не подходило для аудиенции, которые обычно проводили до обеда. Поэтому, сойдя с корабля, он не стал утруждать себя блужданиями по городу, а выбрал более-менее приличную гостиницу недалеко от порта и въехал со своей скромной поклажей в комнатку на втором этаже. Чуть позже служанка принесла ему ужин и таз с подогретой водой – именно то, в чем он нуждался больше всего. Умывшись и перекусив, Лукан с наслаждением вытянулся на набитом соломой тюфяке и попробовал заснуть. Все-таки, что бы ни говорили его друзья и родственники в Риме, а путешествия имели и свои приятные моменты.

      Воображение перенесло его в Византий, в тот день, когда он расставался с Кезоном. Расставался, возможно, навсегда. Почему «возможно»? События, в которые волею судьбы он был вовлечен, носили настолько масштабный и специфический характер, что с определенной долей вероятности можно было допустить, что их с Кезоном пути еще пересекутся. Во всяком случае, Лукан этого не исключал.

      Он с улыбкой вспомнил серьезное лицо сирийца, когда тот давал ему