Живые души, или похождения Лебедько. Владислав Лебедько

человека от самого себя». – «А как же все эти просветленные?» – растерялся было Владислав Евгеньевич. – «О, боги! Что же вы у Беркова-то делали? Учились или в носу ковыряли? Все эти просветления – продукт Воображаемого. В реальности, которая непостижима, мы обречены искать, но не находить. А ежели человек дурак и отождествился решительно с Воображаемым, завесившись от Реального и от терзающего его Желания толстой пеленой защит (а для этого сотни всяческих психопрактик понаделано), то и может случиться ему какое-нибудь переживание типа «чудесного единения с миром». Причем Воображаемое поглощает столь сильно, что все это кажется даже натуральным, но сие надо отличать от тех редчайших моментов, в которые иной человек, онемевши от ужаса и восхищения одновременно, сподабливается ухватить за жабры самое ускользающее Реальное. Однако момент сей, воистину потрясающий, увы, краток. Как только к человеку возвращается способность говорить, он спешит непроизвольно хоть как-то обозначить – образом ли, словом ли – то непостижимое, что ему открылось. Тем самым вновь возвращается он в Воображаемое». – «Так ведь некоторые эзотерики говорят, будто бы они все время живут в состоянии единения с миром. Что же они?» – «Так и вы говорите, разве вам мешает кто! – усмехнулся Закаулов. – Это, знаете ли, как в бородатом анекдоте про чудика, который вообразил себя столь духовно чистым, что решил больше не какать, о чем всенародно и заявил. Дня два он, конечно, продержался, а дальше, сами понимаете, какать продолжил. Да вот признаваться в этом после громкого заявления было уже неловко. Так и продолжал всем твердить, будто не какает».

      Лебедько, отчасти встревоженный, что Алексей Всеволодович заподозрит, что с Берковым и в самом деле вышел своего рода трюк, а вовсе не основательное многолетнее обучение, поспешил оправдаться: «Все это, конечно, мне ведомо, но, поверите ли, очень уж хотелось услышать это именно из ваших уст да еще с такими остроумными замечаниями и примерами!» Хозяин не отразил на своей физиономии ни малейшего чувства, только искорка, промелькнувшая в глазах его, выдала, что он польщен и весьма: «Что же, двинемся к Символическому. Ещё во внутриутробном развитии младенец попадает под влияние речевого поля других людей, которые как-то выражают своё отношение к его появлению на свет и уже чего-то ждут от него. Это речь других людей, речь Другого. Заметьте, что Другой здесь обозначается с большой буквы, ибо обобщает нечто принципиально иное, чем сам субъект. Так вот, речь Другого и формирует Символический регистр человека. В результате наше бессознательное оказывается структурировано как язык, причём именно как язык Другого. То, что мы желаем – всегда желания Другого, в то время как наше подлинное Желание, находящееся в Реальном, является тем, с чего мы всё время соскальзываем, реализуя желания Другого. Отчуждение человека от своей подлинной сущности, от своего Желания, началось с отождествления себя с зеркальным двойником в стадии Воображаемого. И вот