Звёздная тропа. Аркадий Черский

вообще из литературы. Перелистывая воображаемые страницы, мозг его ожил и словно первобытный человек в темной пещере, отыскивая выход ощупывал своды черепа, натужно силился, и выворачиваясь на изнанку погружался сам в себя, осматривая во всех тайных закоулках прошлое, пребывающее в школьной поре, и, обессилено выныривая обратно, натыкался на гладкую, твердую и немую поверхность. Будучи погруженным в себя, Василий все же, то ли поинтересовался, то ли пожалел:

      – Да все равно! Как ты, тут Коля, целыми днями сидишь? С ума сойти ведь можно.

      – Не-а. Нельзя. Я же тебе говорю: ума у меня нет, и значит возможности сойти с него нету.

      – Красиво загнул! – Василий оживился и хохотнул. – Ну, хоть бы, занятие, какое нашел. Я вот в фильме видел, пастух фигурки из дерева резал. Коровок, собачек, кошек – красиво у него получалось…

      – А что за кино такое? – Коля внимательно вытянул шею. Художественные фильмы он любил с детства.

      Василий помотал головой: – Не-а! названия не помню. Не наш фильм. Черно-белый. Старый, видать. Не с начала смотрел.

      – А-а, ясно – с приоткрытым ртом кивнул понимающе Коля.

      – А до конца хоть досмотрел? Чё с пастухом-то? – судьба коллеги его заинтересовала.

      – А? Какой пастух? – переспросил Василий, вновь погрузившись в воспоминания о школьной поре.

      – Ну, тот. В фильме.

      – А-а! – вспомнил Василий. – Утонул он.

      – Ху! – выдохнул Коля. – Слава богу!

      – Чего так? – удивился Василий чужой радости по поводу гибели персонажа пусть киношного, но все же…

      – А мне – тут тонуть негде! – Коля обвел руками сухие степные окрестности, и захохотал. – Вот, Вася!– помахал он назидательно рукой. – Не резал бы пастух коровок с собачками – не утонул бы!

      – Ну, Колян! Ну, ты и головастый. Мысли, знаешь, тебя интересные посещают. Вот видно, видно… что… – Василий повращал кистями рук у своих висков. – Ну, а смысл- то есть, что не утонешь ты?

      – А я, вот веришь – не знаю. Я о смыслах не думаю. Родился и живу. А если что – закопают. Вот, и весь смысл.

      – Ну, а там… жена…дети?

      – Да не вкусный я, сам говоришь. Какой бабе такой нужен. И в детях прока нет. Дураков зачем плодить. Помру – одним меньше. Вот как коров – все меньше и меньше их. Скоро совсем переведут. А значит, пасти не надо. Значит и мне больше нечего делать на этой земле. Помнишь, какое стадо в колхозе было? Голов, наверное, с тыщу. Вот бы мне сейчас такое. Я бы враз богатеем заделался. А тут, всего двадцать три коровенки. Ну, и то хлеб.

      – Так, что Коля, выходит? круговорот получается?

      – Сплошной, совершеннейший круговорот! – слово «совершеннейший» произнесенное пастухом почему-то особо поразило Василия.

      А пастух, неожиданно, словно притворяющийся изначально в ринге неумехой, но оказавшийся опытным боксером, наносил удар за ударом.

      – Правильно отец Иларион говорит: из праха пришли мы, в прах обратимся. Прах к праху, и нет ничего, говорит, нового под луной…

      Василию показалось,