Кабул – Кавказ. Виталий Волков

Юнге, мы тоже занимаемся не Чечней. Мы охватываем весь СНГ, как вам, наверное, известно. И хотим знать правду. Хотя бы как можно больше правды. И о Чечне, Узбекистане, Таджикистане в том числе. Не мне вам объяснять, как это сейчас связано с Афганистаном! Вы же сами нам столько лет это объясняли! Нам нужны ваши люди с той стороны.

      Юнге задумался:

      – Господин Беар, для меня нет «той» и «этой» стороны. Это вы «охватываете» СНГ, а я не военный, не разведчик, не политик. И не посредник. Я эксперт. Я жутко педантичный немец… Я узкий, маленький, у меня нет охвата… – Юнге получал свое маленькое удовольствие от разговора…

      – Но я не говорю «нет», – вдруг добавил он.

      «Морда ты хитрая. Лисица старая, а не немец», – бушевал Роберт Беар. В конце концов, он тоже был экспертом, он руководил куда более важным отделом, он, а не Юнге «охватывал» стратегически важный участок земного шара, но почему-то рядом с этой миниатюрой, с этой уменьшенной копией человека он чувствовал себя студентом, у которого профессор вот-вот будет принимать зачет.

      Тем не менее не сказанное «нет» Отто Юнге уже стоило дорогого, так что Беар решил не обострять.

      – Подумайте, коллега. Ваши информанты только спасибо скажут. Ваша-то касса пуста, а нам пока гонорарный фонд выделяют исправно.

      «Что правда, то правда, – бормотал про себя маленький человек, с силой отталкиваясь тростью от асфальта, смоченного скоротечным дождем, – эти пока словно сыр в масле катаются. Может, дать Логинову подработать? Он и на Кавказе бывал. Пусть меняет им имидж». – И Юнге громко рассмеялся, испугав проходивших мимо школьников.

      «Чеченец»

      Боба Кречинский, памятуя о последней встрече с Балашовым, решил до нового серьезного разговора воздержаться от питья, подготовить организм. Разве что пива позволял себе – уж больно душная хмарь повисла над городом. Как будто пыльным одеялом накрыли. Крепился как мог. Так что первое, о чем он подумал, когда Балашов нудным голосом сообщил, что ни к какой Турищевой он не пойдет, – это о напрасно не выпитой, упущенной за эти дни водке, после которой такие ш-шуточки понять было бы легче.

      – С-старик, не дури. Завтра в с-семнадцать ноль-ноль в Домжуре. Н-набатов занят, каких-то т-творцов из Африки обрабатывает, но на следующей неделе, если фишка выйдет, – к нему.

      Однако упрямый Балашов бубнил и бубнил какой-то бред – мол, что решил о Чечении писать долго, что уже полез в историю. Не понял Кречинский и упоминания об Афгане. Но самым возмутительным показалось то, что от роли спасителя «великой русской» на конгрессе «пенов» Балашов категорически отказался. Не готов, мол. А кто готов?! Толстой, мля, Достоевский готовы? Собака невоспитанная. И кто только надоумил его с этим Афганистаном! Он бы еще ВОВ вспомнил…

      Боба был прав, предполагая, что прозаика охмурили «ксендзы». Во вторник вечером Игорю Балашову позвонил-таки Коровин и таинственным голосом сообщил, что в среду с утра тому предстоит приобрести бутылку и выдвигаться в направлении Амурской