В огне повенчанные. Иван Лазутин

глотков вина и поставил бокал.

      Пригубил бокал и Сбоев.

      – Вы статистику чтите, Дмитрий Александрович?

      – Как физику и математику. Из всех социальных наук – это самая точная наука. В ней можно опереться на закон чисел.

      – Так вот, из девятисот с лишним самолетов противника, долетевших до зоны противовоздушной обороны Москвы в июле, к городу прорвалось всего-навсего девять самолетов. Из ста один. В августе процент прорвавшихся еще ниже. А Талалихин? Читали?

      – Как же… Даже Фрося знает. Первый в истории военной авиации ночной таран.

      – Первый, но не последний! После Талалихина на ночной таран уже ходило семь человек, и все семь человек достигли цели. Погибло двое.

      – Что ты хочешь этим сказать?

      – Я хочу сказать о силе примера. То, что до Талалихина в истории авиации даже не мыслилось и считалось фантазией, теперь стало тактикой ночного воздушного боя. Таран – ночью!.. На это могут пойти только советские летчики, когда под крыльями – Родина.

      Заметив, что Сбоев уже дважды посмотрел на часы, Казаринов решил перейти к тому, что привело генерала к нему в столь поздний час.

      – Выкладывай, чем могу быть полезен? Вижу, сидишь как на иголках. Да, кстати, ты на машине?

      – Внизу меня ждет шофер штаба. В моем распоряжении двадцать минут.

      – Тогда давай. Не тяни. У меня тоже дела.

      Сбоев расстегнул верхнюю пуговицу кителя, допил вино и из папки достал в несколько раз сложенные листы ватмана.

      – Чертежи? – спросил Казаринов, видя, что Сбоев ищет глазами место в комнате, где бы их можно было разложить. – Клади на стол. Он у меня как верстак. На него только трактор не въезжал.

      Генерал разложил чертежи.

      – Прошу лишь об одном, Дмитрий Александрович. Пока все это – секретно.

      – А может быть, тебе не следует нарушать?..

      – Помните латинский афоризм: «Нет правил без исключения»? – спросил генерал.

      – Если так – спасибо за доверие. Что это? Какое-то оружие? Думаю, это не по моей части. Вряд ли пойму тут что-нибудь.

      – Вопрос не столько военно-технический, сколько чисто физический, а если точнее – из области оптической физики.

      – Чем же могу быть полезен я, теоретик?

      – Мне нужен ваш принципиальный совет, Дмитрий Александрович.

      – Я до сих пор не спросил: кто ты сейчас? Какую должность занимаешь?

      – Командую военно-воздушными силами Московского военного округа.

      – Ого! Высоко взлетел.

      Генерал прошелся по кабинету. Собравшись с мыслями, начал:

      – Вчера к нам в штаб пришел инженер с одного номерного московского завода. Человек сугубо штатский. Две недели добивался, чтобы его принял кто-нибудь из генералов штаба. Наконец добился: принял его член Военного совета округа дивизионный комиссар Тареев. Человек редкостной души и несгибаемой воли. На хороших людей чутье у него поразительное, проходимцев и мерзавцев видит как под рентгеном. На Тарееве – оборона всей Москвы. Инженер принес ему инфракрасный прибор для ночной стрельбы из винтовки. Чертежи этого