Правда зеркала. Майкл Р. Флетчер

почему же не сейчас?

      – Твоя армия еще не готова к походу, а ты не захочешь отправляться на юг, пока тебя не будет питать объединенная вера всего твоего войска.

      Нахт пожал плечами в этой своей манере «да вообще-то мне насрать».

      – Или, может быть, у тебя есть план получше. Я не вижу причин.

      Морген понял. Причины имели значение. Каким бы могущественным он ни стал, причины, которые толкали людей вести себя так, как они себя вели, он никогда не мог понять, и даже Вознесение не смогло избавить его от этого досадного недостатка. Приятно было узнать, что его слабые черты достались его Отражению вместе с сильными.

      Кёниг и Крах попытаются убить Бедекта исключительно на тот случай, если это вернет им контроль над богом, которого создали. Они оказались в ловушке здесь, в Зельбстхасе, они не могли покинуть город без разрешения Моргена. Нахт обладал большей свободой передвижения, он мог появиться в любом зеркале – но, как Отражение, был заперт в этих зеркалах. Его пределы взаимодействия с реальностью ограничивались манипулированием людьми, которых он мог отправить выполнять свои приказы.

      «Все они пошлют кого-нибудь, чтобы убить старика».

      Выбор у них в любом случае был небольшой.

      Сможет ли зеркальщица Бедекта действительно удерживать его на шаг впереди Моргена? Им удалось сбежать от Нахта – а Морген не сомневался, что его Отражение уже совершило покушение на Бедекта, – и это говорило, что зеркальщица и вправду была сильна.

      «Если я брошусь в погоню и покину город на длительный срок, тем самым я развяжу руки Краху и Кёнигу».

      Он не осмелится оставить их здесь одних, по крайней мере до тех пор, пока не будет готов.

      «Мне придется послать своих людей – людей, которым я могу доверять, – чтобы убить Бедекта».

      – Ты кое-что упускаешь, – ухмыльнулся Нахт, будто читая мысли Моргена.

      – Что же?

      – Некоторые из твоих людей на самом деле – мои.

      – Чушь. Кто будет поклоняться тебе, зачем?

      – Не всех устраивают твои понятия, что приемлемо, а что нет. И, как и ты, я бог.

      – Ложь.

      – Некоторые из твоих гайстескранкенов – мои гайстескранкены.

      – Ты лжешь.

      – Лгу? – Нахт, изображая удивление, широко распахнул глаза. – Почему бы сломленным и опустошенным нашей религией не обратиться ко мне?

      – Моей религией.

      Нахт поджал губы и полуприкрыл глаза, просто лучась самодовольством.

      Мерзавец был прав. Конечно, некоторых гайстескранкенов Моргена напугало то, что идеальный мир Моргена нес для них, и они вполне могли перейти на сторону Нахта. Кому он может доверять?

      «Никому».

      Штелен, Вихтих и Бедект преподали ему хороший урок касательно доверия.

      Идея вспыхнула в его мозгу. Морген прикусил нижнюю губу, чтобы подавить ухмылку. Вкус крови снова вернул его в тот миг, когда последователи Поработителя били его ногами по лицу, и грудь Моргена напряглась, а он уже опять чувствовал, как нож Бедекта входит между его ребер. Старый воин бросил Вихтиха и Штелен