Роман с авиацией. Технология авиакатастроф. Александр Андриевский

огромным хозяйством вверенной ему школы. Персонал школы его уважал, а «спецы» побаивались. Он никогда лично никого не наказывал и воспитывал нас только через своих подчиненных офицеров.

      В городе кроме спецшколы ВВС и Суворовского училища была еще Военная школа музыкантов. У каждого заведения были своя зона обитания и свои поклонницы. Даже случайное попадание в чужую зону грозило вооруженным конфликтом с применением ремней с пряжками. И когда в помещение казармы вбегал взъерошенный «спец» с сообщением о появлении на «спецбульваре» группы «Суриков» или «духоперов», все дружно срывались на подмогу. На следующее утро при построении роты, не требуя объяснений старшины, командир по синякам на наших лицах видел степень издержек битвы за территорию: «Старшина! Глаза, руки, ноги целы?» – «Целы, товарищ командир!» – «Разойдись!»… Каждому человеку в жизни отпущена своя мера трудностей, преодоление которых во многом и формирует характер. На древнем инстинкте защиты своей территории формировался будущий характер защитника Отечества.

      «Ратники»

      Уже вскоре мы узнали, что мы еще не «спецы», а всего лишь «ратники». «Ратниками» называли тех, кто обучался в спецшколе первый год и еще не прошел «крещения». Процедура «крещения» происходила после окончания учебного года, в летних лагерях. Она заключалась в сбрасывании «ратника» с пятиметровой вышки в пруд. Только после этого «ратник» получал статус «спеца». Но об этом потом, если у тебя, мой читатель, хватит терпения прочитать это житие.

      Итак, учеба в спецшколе началась. Я сразу забил постоянное место на предпоследней парте, в левом ряду, вместе с высоким скуластым парнем. С его добродушного лица не сходила улыбка, от которой по углам рта образовались глубокие складки. Это был Володя Кусков. Первые дни в школе мы знакомились друг с другом, с нашими новыми преподавателями, привыкали к новой для нас жизни.

      Преподавательский коллектив состоял из людей опытных и знающих свой предмет. Особенно колоритной фигурой был учитель математики Никанор Иванович Рязанцев. Чудесный человек и замечательный педагог. Все «спецы» его очень уважали. Это был единственный преподаватель, у которого двойку было получить гораздо труднее, чем тройку. Никанор Иванович умел вытряхнуть из незадачливого ученика (уже готового получить двойку и не мучиться больше) мельчайшие крупицы знаний, которые каким-то образом задержались в его голове. Было смешно и одновременно страшно смотреть, как маялся у доски, решая какую-нибудь задачку, этот бедолага. А Никанор Иванович в это время прохаживался вдоль крайнего ряда парт, скрестив пальцы рук на большом животе и иногда покрикивая на подсказчиков. Выбив таким образом из вспотевшего ученика все, что тот знал, Никанор Иванович глубоко вздыхал и говорил: «Садись на место, бездельник!» – и… ставил тройку. А если Никанор Иванович ставил тройку, значит какая-то надежда у бездельника оставалась. А вот когда мокрый и красный от натуги ученик