Роман с авиацией. Технология авиакатастроф. Александр Андриевский

чившихся в спецшколах ВВС, которые были организованы под эгидой Министерства просвещения в основном для ребят, оставшихся после войны без отцов, сосредоточено многое. В них ковался дух будущих авиаторов, ибо раньше были деревянные самолеты, но железные люди, и «каждый Понтий мечтал быть Пилотом». Любовь к авиации, романтика юности, мечты о будущем, которое рисовалось обязательно в виде человека за штурвалом самолета, самостоятельность в принятии решений, интересная работа – сливались воедино. Зачитывались романом о двух капитанах Валентина Каверина, по нескольку раз смотрели фильмы об авиации, в одном из которых всенародно любимый актер и певец Марк Бернес, исполняющий роль героя-летчика, садился за фортепьяно и пел: «В далекий край товарищ улетает…», а в другом – при выполнении испытательного полета он катапультируется из реактивного истребителя. Эти впечатления оставили неизгладимый след в сердцах пятнадцатилетних подростков, чудом выживших в тяжелые, голодные военные годы. Никто не задумывался о том, какая судьба ждет нас в авиации, что принесет нам эта дорога. Мы были романтиками. И очень хотели стать летчиками. И такая возможность появилась – в Свердловске открылась спецшкола ВВС. В послевоенную годину государство вовремя позаботилось о том, чтобы помочь мальчишкам, у которых война забрала отцов, найти свою дорогу в жизни. Такие спецшколы и суворовские училища появились во многих городах России.

      Как в те годы выглядел «спец»? Короткая, едва выглядывающая из-под ремня гимнастерочка, белый (всегда свежий!) подворотничок, узкие голубые погоны с желтым кантом (часто самопальные – из золотистой фольги с орнаментом), темно-синие, неимоверной ширины, тщательно отутюженные, с голубым кантом брюки, начищенные до зеркального блеска ботинки, фуражка с «крабом и крылышками», сдвинутая на затылок. Строгий, сосредоточенный, полный собственного достоинства взгляд, и мелкая семенящая походка. Именно походка указывала на то, что в данный момент «спец» занят чем-то важным. Он в работе. Отвлекать его нельзя. Он спешит. Но совсем по-другому выглядит «спец», когда он отдыхает, прогуливается в компании друзей по своей территории – «спецбульвару» (суворовцы, как серьезные конкуренты, оттуда изгонялись) – центральному скверу города, где стоит памятник Якову Свердлову, как раз напротив Оперного театра, того самого, где пел Борис Штоколов (тоже бывший «спец»). Воротник его гимнастерки обязательно расстегнут, фуражка по-прежнему на затылке, взгляд небрежно веселый, а походка – походка совсем иная: медленная, ленивая, вразвалочку, ноги ставит, занося их в стороны, так что штанины брюк закручиваются вокруг ног, заметая мусор и поднимая облако пыли. А так как начальства близко нет, для большего веса в зубах – папироса. И смотрит на проходящих девчонок обворожительным взглядом, словно Винни-Пух, прогуливающийся вокруг дерева, на котором находится дупло с медом. Еще в седьмом классе я обратил внимание на парнишек, уверенно топающих по деревянным доскам «плотники» через реку Исеть – место прогулок городской молодежи нашего города, называвшегося тогда Свердловском. В авиационной форме, офицерской фуражке с «крабом» и в компании самых симпатичных девчонок нашего города. Выяснил кто такие. Оказалось – «спецшкольники»! Учатся три года. А дальше их направляют в военные авиационные училища. «Значит, будут летчиками? О! Это мне подходит». И вдруг говорят, что в спецшколу берут только абсолютно годных по здоровью к летной работе. А в этом я совсем не был уверен.

      Неплохо стоял на коньках – вместо школьных занятий постоянно «казачил» и торчал на катке. Для выработки воли вместе с моим школьным другом Геннадием Бокаревым занимались в боксерской секции Дома офицеров, где все ребята имели первый разряд по боксу. Здоровяк Геннадий проходил где-то в полутяжелом весе, я же тянул только на первый полусредний. Но это не мешало нам в свободное от секций время отрабатывать приемы бокса и молотить друг друга до седьмого пота во дворе деревянного дома на краю города, где я жил. Из подручного материала мы смастерили боксерскую грушу, а из деревянных дощечек – лапы, на которых отрабатывали свое мастерство (благо боксерские перчатки у нас были). Однажды, проморгав удар Гены и вовремя не спарировав его лапой, я получил этой, обитой с внешней стороны мягкой тканью из старых штанов деревяшкой, хороший удар в бровь и сразу же стал похож на очковую змею. Глаз проморгался, но синяк еще долго светил и вызывал обидные подначки наших уличных ребят. Но после того, когда кто-то из них увидел нас на ринге в Парке культуры, где мы впервые участвовали в городских соревнованиях, и я выиграл свой первый бой, остряки притихли.

      Секцией бокса руководил бывший чемпион России, мастер спорта Георгий Айвазов. Опытнейший тренер, он щадил наше самолюбие и головы и зорко следил за тем, чтобы во время спаррингов разрядники не наставили нам лишних синяков. В секции был действующий чемпион России, перворазрядник Юрий Хохлов, который щедро делился с нами своим опытом, особое внимание обращая на умение работать не только по челюстям, но и по корпусу. Приобретенный опыт очень пригодился нам в дальнейшей жизни. Но об этом потом.

      Снова и снова я внимательно приглядывался к «спецам». И мысленно сравнивал себя с ними. Физически крепкие, здоровые ребята, на груди сияет целый иконостас значков спортивных разрядов. Вот они какие, будущие летчики! А я что? Худоба… Но все-таки