Диссертация. Марина Столбунская

я и не собирался отлынивать, так просто сказал. Только это, давай я уж на втором, и воды мне принеси. А? Вдруг вернутся? Побаиваюсь. Понимаешь?

      Дамский угодник явно не умел достойно отвечать за свои поступки.

      – Хорошо, принесу. Если девку не сильно попортил, то не вернутся.

      – Да не портил я её! Болтали да чмокнул пару раз. Вообще-то, она сама согласилась сегодня прийти сюда. Кто ж знал, зачем?

      Студенты дружно помыли полы, не деля этажи. Возбуждённый Артём рассказывал о своих злоключениях с девушками. Он часто попадал в курьёзные ситуации. Марк смеялся. В общем, время они провели весело. На том и сдружились.

      Учёба в институте началась на положительной ноте. Немного скучноватыми казались лекции (не так уж сильно его тянуло к конструкторской работе), но тогда Марк ещё не разобрался в том, что такое призвание, а профессия была востребованной на рынке труда, уважаемой и хорошо оплачиваемой. Напрягала вечная любовная тема, не дававшая покоя окружавшим его парням, но Марк был достаточно умён, чтобы находить способы от неё увильнуть. Правда, приходилось сочинять сложные схемы и врать, но это его даже забавляло.

      Какое-то время юноше казалось, что он нашёл то, что искал, пока однажды Артём, с которым они стали почти неразлучны, не опустил его с небес на землю.

      – Слышь, Марк, у тебя же через неделю днюха. Как мутить будем? Чё, оглох, что ли? Але, приятель!

      Можно уехать на другой континент, по другую сторону экватора, даже на Южный полюс, но нельзя убежать от самого себя. Если больше никогда не видеть лицо матери, это не означает, что какая-нибудь незначительная мелочь не будет тебе о ней напоминать. Любая девушка – уже повод зажмуриться. Днюха! В общаге не любили тех, кто увиливал от празднования. Каждый повод для пьянки приветствовался, а уж этот походил за святую обязанность.

      Ночью Марка колотила нервная дрожь. Он не мог спать, слыша в голове голос матери: «Мерзкое Отродье, Зародыш, Гнида!»

      – Эй, брат, проснись, ты чего кричишь? Приснилось чего? – Оказалось, что уснул и напугал соседа.

      – Да, Мих, прости. – Марк повернулся набок и с головой накрылся одеялом.

      – Ты смотри, жар у тебя, что ли? Лицо мокрое, – обеспокоился Мишка.

      – Нет, просто кошмар. Ты спи.

      «Мама, мама», – стучало, как набат, сердце, и слёзы катились из глаз.

      Забыть это было невозможно. Как изменить в сознании код, что ты сын насильника, сумасшедшего, одержимого убийцы?! Как простить матери, даже если ты сочувствуешь ей и понимаешь её горе, то, что она с тобой сделала?! Его отец изнасиловал её лишь раз. И пусть это было страшно, унизительно и больно, но ведь и она не лучше его! Она травила своего ребёнка семнадцать лет.

      Вдруг ущипнёт больно или скрутит ухо ни с того ни с сего, просто так. Если Марк заставал её за шитьём, то могла уколоть иголкой. За любую оплошность полагался тумак, да посильнее, еду кидала ему как собаке, и попробовал бы он не вымыть за собой посуду.

      Чаще всего она вообще не звала его есть, он сам находил в холодильнике что поесть. Голодом она его не морила, но и подавать обеды и ужины, как это