Наследие Мортены. М. Борзых

утреннем солнышке. Лёгкий морозец не подгонял, а наоборот позволял дышать полной грудью. В кармане пуховика тренькнул телефон, оповещая, что родители жаждут со мной пообщаться. Сетка трещин на стекле после вчерашних приключений явно намекала на замену экрана, а лучше всего смартфона разом. А пока в ход пошли старенькие проводные наушники, которые удобно носить даже с шапкой.

      – Привет, дочь! – раздался такой тёплый и родной голос папули. – Ты билеты купила? Когда ждать на праздники? А то мама интересуется, торт доживёт до новогодней ночи, или мы раньше его с тобой приговорим?

      В трубке послышалась возня, смех и шуточные пререкания, это мама пыталась выхватить трубку.

      – Не слушай его, доча, я, если что, и два торта испеку, приезжай пораньше!

      Слушая их, я невольно начинала улыбаться. Вообще, я у них ранний ребёнок и единственный, поэтому горячо любимый и гиперопекаемый. Папе было двадцать два, когда он на год попал в военный госпиталь по ранению. Мама там стажировалась, ухаживала за ним, ну и… Появилась я. Маме тогда ещё и двадцати не исполнилось.

      Всю жизнь меня преследовал некий диссонанс в их поведении: они или сами дурачатся как дети, или гипертрофированно начинают вокруг меня квохтать, как наседки. Среднего не дано. Сегодня настроение было как раз шутовское и дружеское, что не могло не радовать и позволяло немного умолчать про мои вчерашние приключения. Чего при другом настроении и лёгком папином допросе я сделать бы просто не смогла.

      – Мам, пап, я на двадцать девятое взяла билеты из Санкт-Петербурга, – поспешила обрадовать родителей. – Тридцатого к вечеру буду уже дома.

      – Жень, ты куранты с нами или уже пригласили куда-то отмечать? – задали наперебой главный вопрос.

      – Полночь, конечно, с вами, подарки вскроем, – честно огласила свои планы. – А потом за мной Сашка зайдёт, по гостям отправимся!

      – Ну и правильно, нечего с нами сидеть, друзья год не видены, – шутливо поддел папа, – а мы с мамой найдём, чем заняться.

      Снова послышались приглушённая возня, мамин смех и шлепки, будто кому-то надавали по рукам.

      – Дочь, у тебя там всё нормально? – вдруг совершенно другим голосом произнёс отец. Я даже опешила от такого резкого изменения тембра и слегка замешкалась с ответом.

      – Конечно, папуль, а почему ты спрашиваешь?

      «Неужели где-то на федеральных каналах вышел сюжет про „обрушение крыши“ в нашем музее?» – пронеслась паническая мысль. – «Да ну, не может быть. Всё же решили вчера».

      Ещё ночью вышло сообщение о взятии Хааннаахами на себя ответственности за нарушение кровли краеведческого музея при монтаже камер наблюдения, а также об устранении нанесённого ущерба за их счёт и выделении частного пожертвования музею в размере пятилетней государственной дотации.

      После такого регионалы чуть от зависти не удавились, а музейные работники полезли доставать самые смелые сметы по реставрации некоторых залов бывшего мужского монастыря.

      – Да снилось тут всякое, вот