Я и моё чудовище. Дарья Доцук

могла решиться.

      7. Шторм

      Помню, однажды, через неделю после Рождества, подул недобрый ветер. Как призрачный генерал, он бросал клич, чтобы море восстало против земли, и предвещал разрушения. Когда первые взбесившиеся от его порывов волны ринулись на пляж и расстелили на песке белую бурлящую пену, никто не заподозрил, что через пару часов от лестниц останутся лишь верхние, каким-то чудом уцелевшие ступени.

      Вода подобралась так близко, словно хотела отогнать сушу подальше к холму. Она билась о берег, выплёскивалась через перила и уносила с собой осколки бетонных плит. Волнорезы сдались под её натиском. Вскоре и пляж полностью исчез под напором стихии.

      Мы с папой стояли на пирсе, точно на тонущем корабле, а повсюду бушевали волны. Приходилось то и дело тереть глаза, чтобы хоть что-то разглядеть сквозь едкие ледяные брызги. Содрогались бетонные столбы пирса и грозили переломиться, как тонкие деревянные мачты, и вместе с собой увлечь нас на дно.

      – В последний раз я видел такой шторм лет пятнадцать назад, – прокричал папа, придерживая рукой капюшон дождевика. – Тогда хорошенько потрепало. Конечно, волнорезам уже за сотню лет, такие буруны им не под силу.

      Я с восторгом следила за бурей: тонкая пылающая полоска света протянулась над линией горизонта, точно золотой меч.

      В такие минуты море по-настоящему оживает, обнаруживает грозный нрав и невероятную мощь. Потревоженное ветром, оно пробуждается от долгого сна и напоминает, насколько ничтожны мы в сравнении с ним. Как извергаются вулканы, как вздымаются до облаков пески в пустынях, так и море закипает, отстаивая свой королевский титул.

      Пирс снова угрожающе затрясся под ногами, и папа ухватил меня за плечо:

      – Пойдём! Не хватало ещё рухнуть вместе с этой развалиной.

      Мне не хотелось уходить: более грандиозное зрелище трудно себе представить, да и следующего такого шторма дожидаться невесть сколько. Но папа упорно тянул меня прочь, к берегу.

      – Посмотришь с пляжа, – пообещал он.

      – Пляжа больше нет, – возразила я, но всё равно повернула назад.

      Покинув пирс, мы увидели, что променад рассекла трещина, выбив брусчатку, как кусочки пазла. С каждой волной из образовавшегося проёма выскакивала струя, точно фонтан из дыхала каменного кита. Немногочисленные постояльцы отеля на берегу в оцепенении наблюдали за происходящим из окон ресторана. Должно быть, переживали, как бы променад не раскололся напополам и не настала очередь отеля.

      К ночи шторм стал затихать и только обломки лестниц и раздробленные куски арматуры остались покоиться на камнях и затопленном пляже – будто некий великан с корнем вырвал их огромной лапой.

      Мы вернулись домой в отличном настроении: восхищение с примесью лёгкого страха заставляли сердце стучать быстрее, как будто мы бежали, спасаясь от первой весенней грозы, или только что прокатились на американских горках. Мама повсюду расставила толстые зажжённые свечи, и казалось, что мы очутились